5.45: Будильник зазвонил около четырех. Во время пандемии не очень спится, говорит Андреа Крауткремер (Andrea Krautkrämer). Она заходит в больницу «Мариенхоф» в Кобленце и поднимается на второй этаж — в отделение интенсивной терапии.
Уже более 30 лет 54-летняя медсестра работает в реанимации, в последнее время — на неполную ставку. В комнате для переодевания она надевает синий халат, какие носят в реанимационном отделении.
Днем и ночью, в будни и праздники: медперсонал больницы всегда на службе, и не только в реанимационном отделении
6.00: Отделение еще в полутьме. Из коридора за большими окнами видны больные в своих койках. 11 из 12 коек заняты, у трех пациентов — COVID-19.
В марте больных ковидом стало меньше. Но койки занимают пациенты, поступающие с инфарктом или инсультом, а также после возобновившихся плановых операций.
Курт Зимон
По словам завотделением Курта Зимона (Kurt Simon), персонал становится все моложе, многие уходят, проработав 5-10 лет. Сестринскому делу нужно больше лобби и уважения, говорит он: «Хороший уход стоит денег». Интенсивную терапию в «Мариенхофе» 365 дней и ночей в году обеспечивают 37 женщин и 8 мужчин, по 5-6 человек за смену.
Пациенты с ковидом в отделении интенсивной терапии
На кроватях 1 и 2 лежат пациенты с COVID-19, которым делают вентиляцию легких. Скорая помощь привезла мужчину с подозрением на коронавирус, он лежит в изолированном боксе, в который проходят через санитарный шлюз.
Сестры утренней смены обсуждают, кто из них займется каким пациентом и заданием. На Андрею Крауткремер ложится руководство сменой и уход за двумя пациентами, также она будет заниматься коллегой, проходящей обучение.
Перед первым контактом с больными Андреа делает экспресс-тест на коронавирус. Его делают раз в неделю, тестируют также и пациентов, и их родственников. Большинство персонала уже привиты.
Помимо пациентов с ковидом в отделении реанимации проходят лечение прибывшие по «скорой» и пациенты после операций
7.00: Вместе с ученицей Андреа Крауткремер осматривает Ханса Финка (имя изменено). Ему ампутировали ногу. Она проверяет рану и монитор пациента, сокращает дозу лекарства, опрашивает больного. Объясняет ученице, на что надо обращать внимание.
Уход за больным COVID-19 в реанимации
7.30: В шлюзе перед палатой, где лежит Мартин Фабер (имя изменено), она надевает полиэтиленовую шапочку и защитный халат, две пары перчаток, поверх уже надетого респиратора FFP2 — прозрачный лицевой экран. Сегодня она будет заходить сюда четыре раза, надевать всю эту защитную одежду и, аккуратно сняв, выбрасывать ее.
Что нужно взять с собой в изолированный бокс? При уходе за больными COVID-19 планирование так же важно, как соблюдение гигиены и средства защиты
Господину Фаберу сорок с небольшим, он болел лейкемией, здесь лежит три дня. Его мама, болевшая ковидом, умерла в январе, она лежала на соседней кровати. «Доброе утро, господин Фабер! Как прошла ночь?», — спрашивает медсестра. «Хорошо», — слышно из-под маски, закрывающей рот и нос. «Хорошо, что вы так долго смогли пролежать на животе», — говорит она. Он лежит на животе со вчерашнего дня, чтобы лучше вентилировались легкие — при помощи аппарата ИВЛ под названием Elisa.
Андреа снимает ему со спины электроды, чтобы он мог перевернуться, протирает его одноразовыми влажными салфетками, застилает кровать. В защитной одежде это особенно неудобно.
Чтобы легкие лучше вентилировались, пациенты с коронавирусом должны все время переворачиваться на живот
Они беседуют о том, что он хочет наконец жениться на своей спутнице жизни, и лучше всего сразу сейчас.
8.15: Постоянно на приборе наблюдения включается звуковой сигнал — пациенту надо откашляться.
После завтрака звонит подруга Фабера, спрашивает о его состоянии. «Вы может звонить в любое время», — говорит Андреа Крауткремер. Родственники очень важны для пациентов, уверяет она: «Их так не хватает». В «Мариенхоф» даже закупили планшеты, чтобы облегчить контакты, пока из-за пандемии запрещены посещения.
Как умирают больные в интенсивной терапии
В отделении интенсивной терапии сестры должны документировать всё, что они делают — для безопасности пациентов и для выплат больничных касс. Кроме изолированного бокса, повсюду шумно: пищат и звенят контрольные приборы. На компьютерах за стойкой посреди отделения видны показатели всех пациентов.
Звонки, прием лекарств и пациентов, передача смены, сигналы аппаратуры из палат и на компьютерах — все происходит одновременно
Не только возле больничных коек есть работа. Звонит телефон: «скорая» везет больного. Прибыла большая коробка с лекарствами, надо их рассортировать, заказать новые. Если неисправен какой-нибудь прибор — вызвать техника…
9.20: Андреа Крауткремер зажигает на стойке фонарь с мягким светом, поясняет шепотом, что это знак персоналу: «На кровати 4 пациент при смерти». Терапию прекратили, возле него двое родственников — это разрешено только для умирающих. «В реанимации нельзя работать, если ты не принимаешь того, что смерть — это часть жизни», — говорит старшая по смене.
Чтобы все знали: когда один из пациентов находится при смерти, в реанимации зажигают такой фонарь
10.00: Врачи и сестры собрались возле больного с ковидом. Ему вводят желудочный зонд, канюлю в трахею для вентиляции.
Спустя два дня скончается и этот пациент. Это уже далеко не первый случай у Андреа Крауткремер и ее коллег: «Ты делаешь все, что в твоих силах — но этого не хватает». Надеешься на выздоровление каждого пациента, за каждого боишься, говорит она.
Медперсонал работает из последних сил
10.15: Андреа приносит Мартину Фаберу новые лекарства, делает анализ газового состава крови. Сахар повышен, вводит инсулин. Сообщает врачу об ухудшении показателей вентиляции легких.
После этого снова идет к Хансу Финку — меняет ему бинты, обрабатывает рану.
11.30: Открывается дверь палаты, где умер больной — уходят его родные.
12.20: Время принять лекарства и пообедать. Андреа Крауткремер снимает с пациента Фабера дыхательную маску. У него сильная жажда из-за вентиляции легких. Она дезинфицирует все поверхности, которых он касается.
13.15: Приходит вечерняя смена. Андреа Крауткремер передает дела сменщице.
На этой неделе умер еще один пациент, рассказывает Андреа Крауткремер по телефону через несколько дней. Три летальных случая за неделю — не редкость, «если не повезет — то и за один день».
Многие сестры работают на пределе, констатирует она: уход за больными в тяжелейшем состоянии, много работы, страх заразиться — так много всего сразу, «это высасывает все силы».
Свадьба в реанимации
Она рассказала и о Мартине Фабере: когда врачи посоветовали не откладывать с женитьбой, больничный духовник позвонил в регистрационное бюро. Чиновник пришел в больницу.
Священник Мартин Заурбир (Martin Saurbier) купил розы, медперсонал — игристое вино. Кто-то принес украшения для помещения.
Свадьба в палате реанимации: чиновник загса пришел в больницу для регистрации брака
Сотрудник загса задает вопросы по переговорному устройству. Они подтверждают согласие вступить в брак. У всех выступают слезы, рассказывает Заурбир DW. В январе он проводил в последний путь маму Мартина Фабера.
Господину Фаберу поначалу стало лучше, говорит духовник, однако позднее показатели ухудшились. Через неделю после венчания он скончался. Его жена простилась с ним. Мать Мартина Фабера должны были захоронить, когда ее сын вернется из больницы. Теперь семья попросила больничного священника похоронить маму и сына вместе.