- Ярослав Забалуев
- Для Би-би-си
Автор фото, WireImage
На этой неделе исполнилось 30 лет альбому Achtung Baby ирландской группы U2. Рассказываем, как пластинка, записанная в разгар объединения Европы, спасла группу от распада и позволила ей переродиться.
Пару недель назад группа U2 выпустила новый сингл — первый за два года с момента выпуска песни Ahimsa, записанной совместно с оскаровским лауреатом А. Р. Рахманом в преддверии первого концерта ирландцев в Индии.
Новая композиция называется Your Song Saved My Life — и это едва ли не худшее, на что способна группа, которую многие по-прежнему считают лучшей в мире.
Нейтрально духоподъемный текст, нарочито умудренный вокал, простенькая мелодия и аранжировка, будто бы сделанная не в студии, а на домашнем ноутбуке, причем в явной спешке.
Объяснить недостатки, вероятно, может тот факт, что Your Song Saved My Life записана для саундтрека второй части мультипликационного мюзикла Sing (в российском прокате — "Зверопой 2"), в котором Боно озвучил льва Клэя Кэллоуэя.
Тем не менее, в самой песне в контексте истории U2 все же есть некоторый смысл — как и в предшествовавших ей сольных выходках Боно и Эджа для чемпионата Европы по футболу, а также документалках про друга ансамбля Шона Пенна.
История никогда не повторяется, но столь же редко брезгует рифмой. Положение, в котором оказались четверо разменявших седьмой десяток дублинцев, очень похоже на то, в котором они уже были в конце восьмидесятых.
Тогда они вдруг оказались в творческом тупике, покорили весь мир, но не знали, кого и что покорять дальше. Так 30 лет назад на свет появились песни, спасшие жизни не каждого музыканта по отдельности, но квартета целиком и объединенные заглавием Achtung Baby.
"Мы заново изобретем рок-н-ролл"
Этими словами заканчивалось интервью, которое участник U2 Эдж дал в 1989 году журналу Rolling Stone.
В разгаре тогда был тур под названием Lovetown в поддержку альбома Rattle And Hum, посвящения ирландцев американской музыке, записанного во время предыдущих триумфальных гастролей по США.
В штаты U2 впервые поехали в самом начале 80-х, здраво рассудив, что потомки ирландских эмигрантов из числа американцев будут более благодарной публикой, чем жители соседнего Соединенного Королевства.
Расчет оказался верен: у U2 и США случился искренний и яркий роман, а еще не достигшие тридцатилетия юноши получили возможность поиграть с титанами вроде Би Би Кинга.
Автор фото, Rob Verhorst/Redferns
Предварительно покорив Европу, U2, по признанию критиков, стали самой значимой группой в мире со времен Led Zeppelin, но испытать счастье мешало разнообразное давление. Это и неготовность к стадионным концертам, и груз ответственности, легший на плечи Боно, который вдруг обнаружил, что не вполне готов становиться новым рок-н-ролльным мессией.
После выхода снятого в рамках тура в поддержку альбома Joshua Tree фильма Rattle and Hum на группу посыпались обвинения в мегаломании. И U2 действительно были уже "не те", что наглядно продемонстрировал финальный концерт тура 30 декабря 1989-го в Дублине.
На сцену вышли не скромные дублинцы, а пафосные рок-герои, больше напоминающие Guns N'Roses. В завершение концерта Боно сказал: "Это конец чего-то для U2. Мы должны уйти и найти себе новую мечту".
Смена обстановки
"Мы были крупнейшей группой в мире, но не были лучшей", — так описывал позднее суть кризиса, в котором оказались U2 обычно немногословный барабанщик Ларри Маллен-младший.
Сразу после окончания гастролей музыканты начали творческие поиски, но никак не могли определиться с единым направлением. Маллен осваивал сбивки Джинджера Бейкера и других ударников классического рока. Боно и Эдж, напротив, увлеклись новой электронный музыкой и индастриалом — от Happy Mondays до The Young Gods и KMFDM.
Басист Адам Клейтон и вовсе не мог понять, что не так с существующим эпическим пост-панком, который кроме U2 и так никто больше в мире играть не научился. Свои тоску и одиночество он топил в разнообразных злачных заведениях.
Автор фото, Michael Ochs Archives/Getty Images
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
Наработав, тем не менее, какой-то демо-материал, музыканты стали думать, где его лучше записать — нужна была смена обстановки. В какой-то момент в их головы пришла мысль о Берлине. Озабоченные объединением Европы юноши поняли, что падение стены может дать необходимый энергетический импульс и стимулировать застоявшуюся творческую энергию.
В Берлин они прибыли последним самолетом ровно накануне торжественного сноса — пилот даже дал над городом дополнительный круг. Однако, германская столица оказалась тем еще местом: грязным, опасным, колючим, полным не только и не столько надежд, сколько тревог.
Работа в студии Hansa, где полтора десятилетия назад записывал свои шедевры Low и Heroes Дэвид Боуи, тоже не клеилась. Музыканты так и не могли договориться о стиле будущей записи, да еще и обнаружили, что созданные в Дублине в обстановке полной разобщенности наработки никуда не годятся. Это мнение разделяли и приглашенные продюсеры Даниэль Лануа и Брайан Ино. Группа оказалась на грани распада.
В посвященном 20-летию Achtung Baby фильме Би-би-си "С небес на землю" Боно говорил, что в какой-то момент осознал, что группа находится в той точке, которую так и не смогли пройти их герои от Beatles до Clash.
Во время казавшейся уже безнадежной работы над одной из песен Эдж по наводке Лануа поменял местами аккорды, и случилось что-то вроде чуда. В фильме "С небес на землю" воспроизведен фрагмент этой сессии, и слышно, как из явно недоделанной композиции рождается знаменитая One.
Это была песня, написанная буквально о том, что происходило в тот момент в студии. О том, что слова любви далеко не всегда означают это чувство, как бы ни верил в них говорящий. Или, проще говоря, о моменте, когда юность болезненно уступает зрелости.
Назад в Дублин
Для дальнейшей работы U2 вернулись в Дублин. Работа там тоже была непростой, но в Берлине группа прошла то, что Клейтон позднее высокопарно назвал "крещением огнем", и удержалась от распада.
Музыка изменилась с учетом пожеланий всех участников. Естественная привычка ирландцев к сочинению гимнов была уравновешена хип-хоп битом и фанк-гитарами. Боно стал экспериментировать с вокальной подачей, а в студии веселил всех огромными темными очками.
Именно благодаря им на свет появилось альтер-эго вокалиста — Флай (и одноименная песня The Fly), которого сам Боно называл "призраком рок-звезды". Его образ, как и звуковой ряд альбома, был собран по принципу чудовища Франкенштейна: очки Лу Рида, штаны Джима Моррисона, набриолиненная шевелюра в духе Элвиса.
Эта игра позволила Боно освободиться от сковывающего движения героического образа, созданного в предыдущее десятилетие существования U2. Изменились и тексты. Место истошных баллад и политизированных прокламаций заняли более интроспективные, темные и попросту взрослые темы.
Вокалист говорил, что, размышляя о собственном поведении на сцене, задумался, так ли его действительно бесят проблемы стран третьего мира и лицемерие власть имущих, или ему просто нравится, как он выглядит, говоря обо всем этом? Ответ был парадоксален: полыхающий внутри гнев нужно направить на собственное лицемерие и косность. Так появилась самая пронзительная песня альбома Acrobat.
"Я учусь врать"
"Я учусь врать. Если я решил открыть свое сердце, мне понадобится надежная защита", — этими словами Боно была продиктована концепция обновленных U2. Альбом Achtung Baby звучал совершенно цельно и в то же время был собран из множества вроде бы малосовместимых деталей. На дворе начинались 90-е, и пока за океаном гранжеры драли глотки, U2 предлагали как следует повеселиться.
Автор фото, Island Records/UMG
Эффект был усилен грандиозным туром ZOO TV — самым на тот момент технологичным шоу в истории. Группа выходила на сцену, вырядившись в карикатурных рок-звезд, выступала на фоне множества экранов, которыми Боно управлял при помощи телевизионного пульта.
За грохотом машинерии и эффектностью сценических и музыкальных решений была надежно спрятана революция, незаметно изменившая современную музыку. U2 уничтожили противоречия между рок- и поп-музыкой, а Боно стал главным рок-героем, уничтожившим саму суть этого явления.
Его образу было бесполезно всерьез подражать — он сам был создан из артефактов, оставшихся от героев прошлого. Его поведение также оставляло желать лучшего: во время съемок клипа на The Fly певец так вжился в образ сумасшедшей рок-звезды, что чуть не загремел в полицию за нарушение общественного порядка.
"Искусство принадлежит народу"
Фактически U2 следовали знаменитому ленинскому тезису, причем прочитанному без расхожей ошибки: "Искусство принадлежит народу […] И должно быть понято им".
На Achtung Baby сложность и разнообразие музыкальных приемов ни в коем случае не принесено в жертву замечательной, тем не менее, доходчивости. Однако личности музыкантов, несмотря на яркость образов (и даже благодаря ей) будто бы растворены в музыке.
Собственно слова и эта самая музыка здесь оказываются важнее тех, кто ее исполняет. Все обычные рок-н-ролльные комплексы — нарциссизм, эгоцентризм, мегаломания — здесь выкручены до карикатурного предела, превращены в вериги и таким образом окончательно обезврежены. Эта сторона работы ирландцев обычно остается для исследователей в тени, хотя именно эти свойства и делают Achtung Baby по-настоящему великой работой, которая до сих пор не устарела.
Стала она спасением и для самих ирландцев. Все 90-е они провели в экспериментах нарастающей смелости, увенчавшихся альбомом Pop. Вслед за этим они решили вернуться к своей ранней стилистике, но матрица Achtung Baby оставалась для U2 методом выхода из творческого тупика, как произошло на повторяющем структуру этого альбома диске 2009 года No Line On The Horizon.
Хочется верить, что именно эти песни, уже спасшие несчетное количество жизней, помогут вновь зациклившимся на чувстве собственной важности ирландцам вновь заново придумать себя. В конце концов, им по-прежнему не так много лет.