Об итогах состоявшегося заседания наблюдательного совета, принятой стратегии развития группы «Банка ВТБ», перспективах приватизации рассказал в интервью Андрей Костин, президент-председатель правления, член наблюдательного совета «Банка ВТБ».
— Какие вопросы обсуждались на наблюдательном совете «Банка ВТБ», какие решения были приняты?
— Прошедший наблюдательный совет «Банка ВТБ» действительно был неординарный, поскольку на нем рассматривался целый ряд очень важных вопросов.
Вопрос первый – это избрание нового председателя наблюдательного совета в связи с известными обстоятельствами. Был избран Сергей Константинович Дубинин, это человек известный, бывший председатель Центрального банка, который и ранее, в 90-е годы, и уже с 2011 по 14-й годы возглавлял наблюдательный совет.
Второй вопрос важный — это избрание новых членов правления. Тоже неординарное событие. Потому что это не просто кадровые какие-то назначения, а оба новых членов правления — это Задорнов и Солдатенков — это люди, которые возглавляют сегодня наши «дочки». И само по себе их избрание связано со структурными изменениями в системе организации управления группы ВТБ. Поэтому они носят какой-то смысловой характер, а не только личностный.
И третий, наверное, самый главный вопрос, это утверждение новой трехлетней стратегии развития группы ВТБ, который будет собственно нашим, нашей дорожной картой для нашей жизни, нашего развития на предстоящий период.
— Пройдут ли досрочные выборы других членов набсовета, нужно ли это?
— Существует договоренность с председателем наблюдательного совета, что ВТБ проведет 26 апреля очередное собрание, не внеочередное собрание, просто оно будет чуть раньше. Обычно их проводят в июне. В связи с тем, что отчетность будет готова в марте, мы решили 26 апреля провести очередное годовое собрание. На этом собрании будет избран новый состав наблюдательного совета и включая нового председателя. В чем причина? Сергей Константинович Дубинин имеет высокую оценку его деятельности и со стороны и руководства, правительств других. Но у нас такая практика сегодня сложилась, что председатель именно наблюдательных советов, совета директоров крупнейших компаний с государственным участием являются представители главного акционера, государства, в лице высокопоставленных чиновников. Это вице-премьеры, это министры, это помощники президента, допустим. И в этом плане ВТБ не будет исключением. Поэтому есть принципиальное решение, что вот на апрельском собрании в рамках избрания нового набсовета будет новый председатель, который, я не буду сейчас называть его фамилию, но это будет высокопоставленный представитель главного акционера от государства.
— Замерку сделали, это хорошо.
— А что касается членов правления, конечно, я думаю, что изменения будут еще и до апреля. Это связано с тем, что мы утвердили программу присоединения «Банка ВТБ 24» к «Банку ВТБ». Так что название «24-ка» останется теперь только у телеканала «России-24». «Банка ВТБ 24» через год не будет. Дата присоединения — это первый рабочий день после январских каникул 2018 года. Значит у нас есть один год практически на это. Мы уже создали комиссию присоединения, я ее возглавляю. Михаил Задорнов является моим заместителем. В рамках работы по реструктуризации, я думаю, что ряд людей перейдут на работу из «Банка ВТБ-24» в «Банк ВТБ» буквально уже в I квартале следующего года. Поэтому какие-то перестановки в правлении мы ожидаем. Окончательно структура сформируется после присоединения, когда собственно два банка вольются в один и нам придется из двух правлений делать одно. Но это делается на конкурентной основе. Я не считаю, что только руководители «Банка ВТБ» должны занимать ключевые позиции. Будет изменение в том, что ряд руководителей «Банка 24» тоже займут ключевые позиции в «Банке ВТБ». Это для нас очень важный шаг. Мы считаем, что такое присоединение дает большую экономию средств.
Например, когда присоединяли «Банк Москвы», мы это увидели. Мы сэкономили до 50% издержек на сотрудников. И, кроме того, нам кажется, что объединение даст большую синергию в плане роста продаж продуктов, но и целый ряд других преимуществ. Я, кстати, прежде чем принимать такое решение, провел опрос среди более чем 20 крупнейших банкиров мира Европы, Соединенных Штатов. И в 90% все сказали, что объединение имеет смысл, это правильно. Поэтому мы проводили все анализы и с точки зрения эффективности, с точки зрения расходов, — таковы итоги опроса среди ведущих финансистов и банкиров мира. Поэтому мне кажется, что шаг очень правильный. Мы видим в этом огромное преимущество нашего дальнейшего развития. Поэтому будем его реализовывать. Геннадий Солдатенков, он как известно, возглавлял «Банк Москвы». В мае мы его присоединили, всю здоровую часть «Банка Москвы». Сейчас он возглавляет «БМ-Банк». Это в основном «плохие» активы, которые остались. Но его опыт, его знания будут востребованы. Поэтому мы пошли на такой шаг. Кстати, по-моему, это первый раз, когда мы используем право закона о банках, который позволяет руководителю другого банка дочернего одновременно входить в правление главной организации. Я считаю, что и Михаил Михайлович Задорнов в особенности, и Игорь Владимирович, они получат дополнительные полномочия внутри ВТБ, а мы расширим их полномочия. И поэтому они будут работать не только на свои организации, но они будут работать, собственно, и на головную холдинговую компанию, которой является «Банк ВТБ».
— Каковы основные положения новой 3-летней стратегии, принятой на совете группы ВТБ, в чем состоит разница между принятой стратегией и ранее действующей?
— Вы знаете, я бы выделил, наверное, два аспекта. Во-первых, это то, что мы нацелены на резкое повышение эффективности работы банка. Прежде всего это касается чистой прибыли и возвратного капитала. Мы планируем, что в 19-м году чистая прибыль составит не менее 200 миллиардов рублей, а возвратный капитал — не менее 14%. Как мы думаем это обеспечить? Есть ряд факторов, который мы считаем, что позволит нам достичь результатов. Во-первых, мы все-таки рассчитываем на то, что в России будет определенный позитивный экономический рост. У нас есть свой прогноз. Он достаточно умеренно оптимистичный. Из всего этого мы предвидим, что в среднем около 10% роста кредитного портфеля мы сможем обеспечить. По рознице больше –12%, по корпоративным портфелям, может, 8%. Но тем не менее наши активы будут расти, кредитный портфель будет расти. Он составит где-то порядка 13 триллионов рублей к 19-му году. Это, конечно, будет способствовать тому, что у нас будет увеличиваться прибыль. Во-вторых, мы серьезно хотим поменять модель функционирования нашего банка. Потому что за последние годы сложилось так, что «Банк ВТБ» имел очень продвинутую международную инфраструктуру и этим широко пользовался. Мы привлекали деньги из-за рубежа в долларах. Вообще банк очень сильно кредитовал в долларах. И эта модель сегодня, конечно, уже не работает. Потому что особенно после девальвации и после введения санкций. Ну, во-первых, и клиенты сегодня не заимствуют в долларах у нас, да и фондироваться нам в долларах на Западе тоже сегодня практически невозможно. Хотя есть и другие источники, доллары. Поэтому мы рассматриваем вариант фондирования в рублях за счет или в значительной степени для счет корпоративных клиентов, и за счет средств Центрального банка, министерства финансов, которые являются наиболее дорогими средствами. Кстати, я недавно прочел одну статью, где было написано, что банки дают постоянно деньги государству. Я хотел сказать, что если банк заимствует в Центральном банке и в Минфине на аукционах, то в этом крайне заинтересованы и Минфин, и Центральный банк. Просто они зарабатывают на этом деньги. Причем Минфин не заинтересован. Потому что, когда он выдает деньги предприятиям, а те вместо того, чтобы использовать их по назначению, размещают деньги в банках, да еще часто теряют их в «плохих» банках, вот в этом он не заинтересован. А в аукционах он очень заинтересован. Поэтому само по себе тут ничего, никакого криминала в этом нет, но для нас это слишком дорогостояще.
Поэтому наша задача сегодня — в первую очередь расширить депозитную базу за счет частных вкладчиков, клиентов. Мы планируем в два раза увеличить за 3 года объем депозитов и сделать так, что сегодня, допустим, «24-ка» на один триллион фондирует «Банк ВТБ», а через 3 года это будет 2 триллиона. То есть мы существенно изменим структуру депозитов. Сегодня у нас порядка 40% — это доллары. Мы хотим снизить это 23%. То есть в структуре депозитного сделать так, чтобы рубли играли главную роль, и таким образом мы существенно сократим расходы на фондирование. Мы считаем, что до 2% сможем сэкономить, плюс развитие тенденционного бизнеса, работа с малым и средним бизнесом. Все эти направления есть в стратегии. То есть задача обеспечения повышенной эффективности и прибыли за счет роста бизнеса и за счет сокращения стоимости снижения, стоимости фондирования.
Вторая главная цель — это, конечно, перевод на цифровые каналы работы, совершение технологического прорыва в плане работы банка. И наряду со значительным улучшением самих банковских процедур — это второй огромный такой запас, для того чтобы действительно банк стал более эффективным, банк стал более прибыльным. Сокращение издержек, о чем мы говорим, мы планируем, что Cost Income Ratio составит в 19-м году не выше 40%. За счет синергии, за счет экономии, за счет объединения.
В настоящее время в регионах действует три банковских сети — это ВТБ, это розничный, оставшийся от «Банка Москвы», и «ВТБ-24». Объединив их в единую сеть, получим серьезную экономию.
Вот эти факты, на наш взгляд, наряду с тем, что, конечно, мы исходим из относительно благоприятного экономического прогноза, в том числе и по инфляции, мы считаем, что правительством ЦБ достигнута задача в 4% инфляции, что ставка, ключевая ставка будет не выше 6%, что экономический рост будет где-то в районе, может быть, даже 2-2,2% в 19-м году. То есть все эти факторы, нам кажется, позитивно способны повлиять на выполнение данной программы.
— Но это даже несколько консервативнее, чем прогнозы некоторых наших министерств и ведомств, в том числе и Центрального банка. Вы в этой стратегии учитываете наличие или отсутствие — возможную отмену санкций? Или это вот уже мы рассчитываем, что есть санкции и не надо на них обращать внимание?
— Отмену санкций пока не закладывали. И я думаю, что уже для выполнения стратегии это не самый существенный момент. Конечно, если брать вторую сторону, за которую, как всегда говорим, менеджмент не всегда отвечает, это цена акций, то, конечно, вот на стоимость акций это серьезно способно повлиять. Мы уверены, что отмена санкций, которая, я считаю, вообще-то, вероятна, потому что, мне кажется, что секторальные санкции в отношении финансового сектора могут быть первыми на очереди, если ситуация изменится. Все-таки, мне кажется, эта тема очень понятная. Финансовый сектор быть заложником санкций уже никак не должен. Это все противоречит любой какой-то логике.
— Опыт Ирана показывает, что как раз финансовый сектор — он самый последний, если снимают санкции.
— Очень сложно говорить за госдепартамент или за другие власти США. Но, конечно, надежда у всех есть. Мы видим те изменения, которые происходят в подходах или могут произойти в подходах американской администрации, во Франции есть какая-то надежда. То есть сейчас есть какие-то политические сигналы. Но насколько сигналы будут реализованы и какая политика в итоге сложится сегодня у Запада к нам, трудно сказать. Поэтому мы не очень на это рассчитываем, повторяю.
Мы исходим из того, что ситуация, она как сегодня зафиксирована, в такой ситуации мы и будем работать. И из этого мы исходим при определении наших планов. Поэтому нам кажется, что достаточно позитивный план возможен даже в нынешних условиях, если брать геополитику.
— Как, по вашему мнению, если мы говорим о ВТБ, стоит ли проводить приватизацию в кратчайшие сроки, и если да, то когда она возможна?
— Важно определиться, а чего мы хотим от приватизации? Если мы хотим или не мы, в данном случае государство собственник. Если государство хочет приватизировать «Банк ВТБ» в полной мере, то есть резко сократив свою долю значительно ниже 50%, тогда, может быть, и стоит начинать и двигаться к этой цели. Если же мы хотим продать только 10%, допустим, и остановиться на 50% + 1 акция государству, тогда, я считаю, целесообразности в этом особой сегодня нет. Да и реально смотреть на вещи очень сложно сегодня, а я бы сказал, практически невозможно иметь хорошую сделку для банковского учреждения по приватизации. Потому что банк — это даже не нефтяная компания. Здесь нет реального стратегического инвестора, сделки, как и раньше, должны заключаться на открытом рынке. Инвесторы сегодня в условиях санкций на это не пойдут. Потому что они напуганы, потому что они опасаются этого. Поэтому я, честно говоря, не сторонник. Я уже не раз говорил, могу еще сказать, я не сторонник сегодня ускоренной приватизации, до тех пор пока не будут сняты санкции, особенно если мы говорим именно о частичной продаже, а нет какой-то стратегической задачи продать там все 100%, допустим, и выйти из капитала. Пока я этого не услышал. Я пока такого намерения пока не вижу. Поэтому в конечном итоге собственник — это государство. Оно имеет право принять любое решение. Но как эксперт я бы этого сейчас не рекомендовал. Но делать, мне кажется, хорошую сделку — сейчас получить можно.
— Многое зависит от цели, как вы уже сказали, то есть если это небольшой пакет, это будет означать, что государство не хочет терять контроля над банком.
— Мне кажется, что не нужна широкая приватизация. Затрагивать она должна ВТБ или нет, это опять же таки я не знаю. Потому что, допустим, вы знаете, вот до 2007 года однозначное мнение международных экспертов, наших акционеров, было, что чем больше государство продаст, тем лучше. Оно резко поменялось в результате кризиса. Потому что оно говорит, у вас будут лучше корпоративные процедуры, вы будете более транспарентны. Мнение после кризиса 2007-8-го года кардинально поменялось в том числе и у рейтинговых агентств поменялось. Они говорят: тот факт, что у вас государство владеет контрольным пакетом, — это огромное преимущество, добавляет вам в рейтинге, добавляет вам стабильность. И все инвесторы это любят.
— Даже западные агентства это говорят.
— Западные агентства это говорят, на самом деле, понимаете? Поэтому они говорят, еще бы лучше, если бы 100% было все у государства, тогда вообще был бы класс. Поэтому однозначно сегодня в этих условиях сказать, что мы выиграем, что мы проиграем, я не вижу. Поэтому, мне кажется, что на сегодня речь о продаже контрольного пакета не идет. И поэтому я считаю, что можно подождать. Если нужна государству ликвидность, да мы можем кредит дать, купить облигации государственные, которые можно использовать, в том числе и на нужды бюджета. А все-таки дождаться более благоприятной ситуации, когда можем сделать красивую сделку, как мы все время делали до этого. Мы сделали отличную сделку в 2007 году, мы сделали прекрасную сделку в 2013 году, и в 2011 году. То есть все сделки были очень хорошие, на хороших уровнях цен и при большом спросе. И они были рыночные абсолютно, без каких-либо кривых разных схем.
— Хорошие партнеры находились, что самое интересное.
— Хорошие партнеры, они есть, в принципе. В принципе, партнеры то есть. Но, повторяю, время, может быть, не совсем удачное просто.
— Подобная история всегда имеет оборотную сторону, хотя не все это признают. Что важнее: побыстрее продать долю государственной собственности и получить доход в бюджет или выстроить работу государственной собственности таким образом, чтобы оно давало долгосрочный, постоянный и желательно большой доход. Например, в виде дивидендной доходности. Понятно, что это быстро не даст такого результата, но тем не менее.
— Государство много делает, в том числе и с точки зрения дивидендных доходов. В настоящее время складывается система, мы недавно приняли решение о выплате промежуточных дивидендов, по привилегированным акциям. Таким образом, будем платить, уже в этом году заплатим часть. Поэтому, я думаю, это правильно. Я думаю, что хорошие дивиденды, и мы это поддерживаем, наша команда, подход государства, то хороший дивиденд несет хорошую репутацию акциям. И поэтому они должны выплачиваться, безусловно.
Источник: vestifinance.ru