Add to Flipboard Magazine.
Развитие технологий не панацея для человечества. Никакие «суперпротезы» и «нанолекарства» не гарантируют нам полную защиту от биологических угроз — как естественных, так и рукотворных. Об этом предупредил Николай Дурманов, экс-глава «РУСАДА» на IV форуме VESTIFINANCE, посвященном перспективам комплексного развития России, «Экономика: следующие 20 лет».
Развитие технологий в медицине в ближайшем будущем будет выстроено по реакционному принципу. Мы и сегодня создаем новые лекарства, чтобы бороться с постоянно эволюционирующими вирусными и бактериальными инфекциями.
Однако до «наноподлодок, транспортирующих препараты по кровеносной системе», дело может и не дойти. Бактериологическая угроза слишком серьезна, и проблема в том, что наши антибиотики просто перестанут действовать.
Н. Дурманов
«В последние несколько миллиардов лет микробы только тем и занимались, что давили друг друга антибиотиками или искали способ, как от этого давления ускользать. Соответственно наши наивные попытки, подсмотрев некоторые средства борьбы микробов друг с другом — а именно так выглядел первый антибиотик — пенициллин, это средство борьбы плесени с бактериями, — решить раз и навсегда проблему во взаимоотношениях микробов и человека. Номер не прошел. Прошло всего лишь два-три поколения с точки зрения человеческой жизни, и мы видим, что система не работает. Впрочем, сам Флеминг в 1946 году об этом предупреждал, а еще раньше замечательную фразу произнес Пастер, сказав: «Знаете что, господа? Все-таки последнее слово будет за микробами!». Это было сказано еще до изобретения антибиотиков».
По мнению Дурманова, и без того тяжелая ситуация в бактериологической области будет только усугубляться. Так, раковые больные полностью зависят от антибиотиков, и без действующих препаратов они будут просто умирать. А ведь уже сегодня во многих больницах половина антибиотиков не действует. Невозможно будет провести ряд операций, например кесарево сечение при родах. И даже поход к зубному станет опасным делом.
По сути, мы сами как цивилизация роем эту яму. После создания пенициллина, решившего в моменте ряд проблем, человечество стало применять антибиотики во всех сферах своей жизни, например при выращивании скота. И сами пользуемся ими свободно. В результате мы «тренируем микробиоту», создавая полигон для микроорганизмов и дополнительную систему отбора самых сильных. К чему это приводит уже сегодня? К тому, что мы при лечении перебираем антибиотики в попытке найти тот, который действует.
Самая серьезная угроза, считает Дурманов, — это «супербаги». Когда мы исключаем антибиотик из среды, натренированные микроорганизмы восстанавливают свою конкурентоспособность. Микробы, устойчивые к препаратам и притом способные на равных соревноваться со своими собратьями, – это и есть «супербаги». А еще они обмениваются между собой генетическим материалом, снабжая друг друга защитой иногда даже не от одного, а от нескольких препаратов.
Н. Дурманов
«Многие говорят: а что с точки зрения экономики? Вот это данные Джима О’Нила, того самого экономиста, который придумал аббревиатуру БРИК. Он говорит: «К 2050 году суммарный ущерб от антибиотиковой устойчивости будет 100 триллионов». Это больше, чем ВВП всей планеты сейчас. Смертность – 10 миллионов жизней в год, это больше в течение какой бы то ни было войны за всю историю человечества. А скорее всего, 40 миллионов. То есть перед нами явление, которое, в принципе, представляет угрозу для цивилизации, для экономики, для социальной устойчивости».
Казалось бы, если речь идет о таких серьезных потерях, то логично вложить миллиарды долларов в создание новых антибиотиков. Но лектор уверен, что это бессмысленная затея. Дурманов напоминает, что последний по-настоящему новый антибиотик разработан более 30 лет назад. Все остальное – лишь новые отсылки к тому, что придумано природой с небольшими модификациями. И пока что-то получается, вот только время между внедрением препарата и формированием устойчивости стремительно сокращается.
С экономической точки зрения, вопреки расхожему мнению, антибиотики совершенно нерентабельны. Лекарство, требующее миллиардных инвестиций и десяти лет научно-исследовательских работ, быстро теряет актуальность и стоит слишком дешево. Субсидии и специальные программы по принуждению фармацевтов к разработке новых препаратов по факту не приводят к ощутимым результатам, считает лектор.
Если вернуться к вопросу сельского хозяйства, то наводнение препаратами, забрызгивание полей химикатами – все это в ближайшем будущем будет приносить все меньше пользы. Уже сегодня вместо 3 раз некоторые индийские фермеры вынуждены опрыскивать свои поля по 30 раз. В каком-то смысле здесь поможет информационное общество: приложения позволят подобрать правильную комбинацию средств защиты, которые все еще работают. То есть фермеры будут, как врачи в реанимации, перебирать препараты и искать работающий. Это называют stewardship.
Н. Дурманов
«Вот эти службы, эти системы оптимизации применения агрохимии, а агрохимия сейчас – это примерно 30% всех затрат – это будущее сельского хозяйства. И, скорее всего, и в медицине, и в сельском хозяйстве на каждый доллар стоимости собственного препарата будет 10 долларов вот этих самых stewardship-программ. Как они будут выглядеть? Передвижные сервисы, дроны, датчики на полях, дистанционный контроль с помощью спутников – это не так важно. Важно: чтобы применить какой-то препарат, на 1 доллар нужно потратить 10 долларов, чтобы понять, какой препарат применить, когда и в каком режиме!»
Отдельным вопросом без явного и однозначного решения будут «лекарства-убийцы», попадающие в организм, но ведущие себя неадекватно. Либо они возбуждают систему, но не выводятся из нее, либо не действуют и не выводятся, накапливаясь в организме.
И сам человек усугубляет все эти проблемы в силу своей психологии. Врачей мы слушать не привыкли. А, например, антибиотики применяются зачастую при вирусных заболеваниях, от которых они, в принципе, не способны вылечить, так как приспособлены для борьбы с бактериальными угрозами. В эпоху омиксных технологий так делать нельзя. Омиксные технологии – целый комплекс самых современных технологий, включающий геномику, транскриптомику, протеомику и метаболомику.
Н. Дурманов
«На арену выходят суперактивные препараты – точечные препараты, дорогостоящие. А по-настоящему сильные соберут свою жертву. Похоже, что через 15 лет эта цифра для Соединенных Штатов Америки будет триллион. Триллион! Можно экстраполировать на нас, причем экстраполяция здесь непростая. Нас меньше в два раза, но мы не так дисциплинированны, как американцы. Поэтому нас тоже ожидают чудовищные потери в этой области, уже не говоря о том, что тратится препарат. Хотя это политически некорректно».
Николай Дурманов предлагает налаживать систему в сельском хозяйстве и медицине по одному принципу. В области общения «врач-пациент» уже не сработает вариант, когда нет никакой централизованной информационной системы. Должно быть некое поле данных, доступное каждому и объясняющее понятным языком, что можно и нужно принимать при конкретном заболевании, а что нельзя ни в коем случае. Маркировка в рамках интернета вещей также будет способствовать исключению контрафакта.
Омиксные технологии работают уже сегодня, и действительно можно говорить о позитивных результатах. Так, препараты, разработанные с их использованием, позволили окончательно победить гепатит С. Обратной стороной остается заоблачная стоимость таких лекарств. В тех странах, где они были бы наиболее актуальны, у людей и у системы здравоохранения нет денег на приобретение.
Н. Дурманов
«Возникла альтернативная медицина на наших глазах. В ней нет врачей. Это, кстати, очень интересное явление. Это спонтанно организованное сообщество пациентов, которые немедленно обнаружили, где можно контрабандно купить препараты, где можно их завести, как туда можно поехать, где можно оформить визу, как спрятать эти препараты, потому что на границе трясут и там, и здесь, как их применять, в какой степени можно обращаться в официальную медицину, например: они ходят в лабораторию, они хотят на специальный аппарат, который оценивает состояние печени. Но здесь нет врачей. Периодически сюда заходит кто-то и говорит: «Как здорово, я сейчас буду вас образовывать». Это сообщество изгоняет медика из своего состава. Перед нами спонтанно организованная «Медицина 3.0», лозунгом «Медицины 3.0» – есть такой знаменитый врач Эрик Тополь в Америке, — является фраза «А вот сейчас пациент вас осмотрит». То есть все наоборот. Пациент выбирает врачей. Пациент выбирает систему лечения и должен понять, что это такое, и соразмерить это дело со своими финансовыми возможностями».
Николай Дурманов считает, что «Медицина 3.0» — это угроза и одновременно шанс выстроить более актуальную медицинскую систему. Угроза – потому что квалифицированных специалистов могут выдавить из медицины и сама она будет разрушаться. Шанс – потому что общество начинает обращать внимание на происходящее и может вовремя реагировать на опасные тренды. Это не замена лечения, но хороший направляющий сигнал для медиков, указывающий, на что и когда тратить силы. К единой информационной ткани Николай Дурманов применяет термин «метасенсорика».
Говоря о «супербагах», не стоит забывать и о давно забытой теме инфекционных заболеваний. 70 лет назад человечество решило, что с ними покончено. А ведь именно инфекции не раз меняли ход истории. Именно они позволили конкистадорам захватить Южную Америку, когда оспа скосила большую часть коренного населения, сделали США англоговорящей страной, когда экспедиционное войско Наполеона вырезала желтая лихорадка во время попытки подавить восстание на Гаити. В противном случае южные штаты остались бы французскими.
Почему же сейчас старые угрозы возвращаются? Потому что людей стало слишком много, при этом они активно перемещаются по планете, принося с собой те заболевания, которые долгое время оставались забытыми. Пример – лихорадка Эбола. В ближайшем будущем мы столкнемся с супервирусами – продуктом рекомбинации существующих.
Н. Дурманов
«Когда англичане привозили в Америку вакцину против оспы, им надо было плыть сколько-то времени, месяц, допустим, или полмесяца. Как привести? Они наловили бездомных мальчишек в Лондоне и стали по очереди их прививать, от одного до другого, от одного до другого. И в тот момент, когда они подплыли к берегу, у них вот он, мальчишка, у которого еще живая вакцина, которая стала основой для вакцинации белых поселенцев. Здорово. Сейчас нет такой проблемы. Человек из Киншасы через две пересадки оказывается в Санкт-Петербурге. И на паспортном контроле начинает кашлять. Привет! Наша система вентиляции замечательно размножит всю эту историю на весь аэропорт «Пулково». Так вот, это первая проблема: нас много, мы всюду залезли».
Проблемой также становится урбанизация. Как ни странно, в современном мире существенная доля городского населения – бедняки. Более того, сами города не приспособлены для нормальной здоровой жизни. Антисанитария, нерациональное использование антибиотиков или отсутствие таковых – все это становится рассадником для новых типов заболеваний и полигоном для рекомбинации вирусов.
Н. Дурманов
«Всего их (вирусов) сейчас полторы тысячи, из них новых — 350. Только подумайте, за 40 лет 350 новых вирусов, многие из них чрезвычайно опасные. МЕРС, САРС – это атипичные пневмонии, но это все какие-то неправильные названия. Есть более романтические названия, например пятнистая лихорадка со Скалистых гор, Киасанурская лесная болезнь, Чукунгунья, Ханта, Ласта, Денге и прочее. Романтика. И за каждой этой романтикой дневной инкубационный период и практически гарантированная смерть».
Несмотря на то что мы живем в эпоху информации, когда мы говорим об эпидемиях, власти и профильные ведомства иногда вынуждены делать циничный расчет и скрывать истинный масштаб проблем. В противном случае помимо супербагов и супервирусов нам будет угрожать еще и паника. После начала эпидемии, которая может унести жизни 15 тыс. человек в одном конкретно взятом городе, государство не должно трубить о проблеме на каждом шагу. Иначе люди попробуют сбежать из города, и погибших в давке, пробках, погромах будет значительно больше.
По этой причине, например, в США давно разработан план действий в зависимости от серьезности биологической угрозы. Это касается не только болезней, которые распространяются естественным путем, но и биологического терроризма. Ведро спор сибирской язвы может иметь эффект мегатонной ядерной бомбы, и в таком случае стоит дозированно выдавать информацию, а заодно складывать трупы в специальных гробах на стадионах, минимизируя опасность дальнейшего усугубления эпидемии.
Если говорить о самом биотерроре, то осуществить опустошающий теракт можно практически без вложений, а предотвратить его очень сложно.
Н. Дурманов
«Ведро спор сибирской язвы можно произвести на заводе по производству сыра. Бактерию можно выкопать из ближайшего скотомогильника, даром, карты скотомогильников – в открытом доступе. И там даже отметка есть – сибирская язва или не сибирская язва. Вырастить – никаких больших проблем. Как произвести аэрозоль боевой формы – тоже больших проблем нет. То есть технически здесь вообще нет проблем. Как сказал Обама: «Самое интересное в биотерроризме – почему этого еще не произошло!» У американцев, и у нас тоже, есть специальные системы, которые пытаются с этим бороться. Вот знаменитая американская система Призм, по которой любая из ваших эсэмэсок, любой лайк в «Фейсбуке», любой «Твиттер» анализируется в супермашинах на предмет, не вы ли тот самый человек, который хочет послать ген в Малайзию, в Куала-Лумпур, а они – в Исламабад, чтобы там на заброшенной фабрике вырастить ведро этой самой сибирской язвы. Все это есть. Но, похоже, что мы опаздываем. Потому что кроме классического биотерроризма есть еще и такой: зараженные оспой шахиды прилетели в три аэропорта – поймать их невозможно, потому что у оспы 14 дней инкубационный период. Он здоровый, температура у него нормальная, но он заразен!»
В будущем биотерроризм может стать чем-то вроде хулиганства. Благодаря тому, что данные находятся в интернете, можно будет проводить эксперименты, собирая необходимые ингредиенты и создавая оружие. И напряжение сил в попытке побороть глобальные угрозы сыграет на руку биотеррористам. У этой проблемы, утверждает Дурманов, пока нет решения.
Геномное редактирование – это наш контроль над биосферой. Человечество исправляет себя, чтобы победить болезни, в первую очередь те, которые основаны на проблемах в отдельных генах. Это можно делать и заранее, до родов.
Но по факту сейчас мы видим, что в таких странах, как Индия, выявление генетика позволяет родителям определить пол ребенка на ранней стадии, и если это девочка, просто делается аборт с помощью таблетки. Пока это примитив, но лектор предполагает, что геномное редактирование станет легальным или нелегальным механизмом коррекции людей.
И как ни странно, одними из наиболее разрушительных заболеваний становятся психические расстройства.
Н. Дурманов
«Вот эта проблема, которая называется The city, стремительная урбанизация, ведет к тому, что города наполняются десятками миллионов людей, оторванных от привычного образа жизни, от привычного образа мыслей, от некоего ритма, ментального, культурного, социального. Это идеальная среда для развития всевозможных болезней – шизофрении, биполярные расстройства, то, что раньше называлось маниакально-депрессивный психоз, депрессий, особенно депрессий. Тревожный синдром – и так далее, и так далее».
Реальные цифры скрыты, выявить их сложнее, чем потери от эпидемий, но Николай Дурманов говорит, что даже согласно консервативному прогнозу речь идет о триллионах долларов. 25% жителей больших европейских городов и до половины людей в креативной среде могут считаться шизофрениками. По крайней мере у них есть те или иные психологические отклонения. Этих граждан нужно лечить, потому что они могут быть опасны для общества. Да к тому же они более уязвимы и для других типов болезней. Они болеют в два-три раза чаще, чем психически здоровые люди.
Чтобы лечить и чтобы выявлять маниакальные настроения, человечество будет создавать новые системы сбора и анализа информации. Это тоже угроза.
Н. Дурманов
«Значит все мои знания, которые я соберу на легальной основе, я могу использовать для производства чего-нибудь очень экзотического. Нарисуется чудный, дивный мир, конечно – контроль населения, да еще и контроль со стороны машин. Достаточно рискованное явление, потому что найдутся любители попользоваться этим мощнейшим инструментом… Ведь с той же вероятностью, с которой мы собираем ключевую информацию, мы можем обратно модифицировать потребительские, политические, социальные, половые предпочтения аудитории – мощнейший инструмент обратной связи фидбэка».
Николай Дурманов считает, что у человечества нет ни сил, ни денег на все и сразу. Единственный шанс нивелировать ущерб – правильно расставить приоритеты, а не «баловаться», тратя средства на технологии ради собственного увеселения.
Источник: vestifinance.ru