По выходным дням в монастыре отца Сергия аншлаг: паломники с детьми приезжают на службы и отчитки
В Среднеуральском женском монастыре, основанном популярным на Урале экзорцистом отцом Сергием, больше 15 лет живут не только монахини, но и дети. Кого-то приводят следом за собой уверовавшие родственники, других, как в школу-интернат, сдают родители. Некоторые остаются в монастыре надолго и лишь спустя годы готовы рассказать, что они там пережили.
Схиигумен отец Сергий (в миру — Николай Романов) любит и умеет привлекать к себе внимание — его имя в последние месяцы постоянно мелькает в новостях.
Он проклинал светские власти за создание в России электронного «концлагеря Сатаны», церковные — за закрытие храмов во время эпидемии коронавируса, который отец Сергий считает мифом, называл Русскую православную церковь «главным врагом в России», а Владимира Путина и его окружение — ширмой для настоящих правителей страны, «хабадников-хасидов», и дал множество других поводов говорить о себе.
В середине июня отец Сергий выставил собственную охрану у Среднеуральского женского монастыря, в котором он ведет свои проповеди, запретив в него вход даже паломникам. Настоятельница, игуменья Варвара, покинула монастырь.
Среднеуральский монастырь — давняя вотчина отца Сергия, он был организатором его строительства и духовником, собирал послушниц на новое место еще с 2000 года, когда служил в монастыре на Ганиной Яме, в окрестностях которого большевики прятали останки царской семьи.
Среднеуральский монастырь начали строить неподалеку от Екатеринбурга в 2002 году, открыли — в 2005-м. По данным Екатеринбургской епархии, сейчас в нем живет около 200 человек. По словам недавно ушедших в мир послушников — около 500. Сколько из них детей и подростков, никто не берется сказать точно: цифры разнятся от 54 до 80.
За многие годы в монастыре побывали сотни детей и подростков. 12 бывших послушниц и послушников Среднеуральского монастыря рассказали Би-би-си о том, как они жили в нем, когда были детьми — под опекой отца Сергия и его монахинь.
После проповеди отца Сергия о том, что коронавируса не существует, к монастырю второй месяц приковано внимание властей и СМИ
«Это — бесноватая, ты можешь стать такой»
В 2001 году 13-летняя семиклассница Дарья Реш с группой из воскресной школы приехала на экскурсию в Ганину Яму. Мимо возили бревна на самосвалах, через дворовую грязь к храму вели дорожки из наспех брошенных досок.
Внутри храма стояла женщина по имени Валентина, судя по всему, страдающая каким-то психическим заболеванием, перед ней — отец Сергий. Он изгонял из нее бесов — вел отчитку, как называют это в православии. Валентина кричала.
«Она страшно визжала, материлась, орала так, что слышно было за километр, как будто ее убивают. Она мучилась», — вспоминает в разговоре с Би-би-си Дарья. Испугавшейся девочке вдруг показалось, что вместо женщины она видит черный крутящийся клубок: «Было ощущение, что я увидела беса, который мучает эту женщину».
Через 17 лет психолог объяснит Дарье, что она склонна к синестезии — особенности органов чувств, при которой люди, в частности, могут воспринимать звуки в виде цвета. Но в 2001 года школьница о таком нейрологическом феномене не знала. От страха она разрыдалась.
Растерявшийся преподаватель воскресной школы подвел ее к отцу Сергию — тогда еще не священнику, а простому монаху — в надежде, что тот успокоит ребенка. Романов, вспоминает Дарья, был краток: «Это — бесноватая. Ты тоже можешь стать такой. Только бог может тебя спасти. В следующий раз жду тебя здесь с матерью. И останешься».
Через две недели Дарья вернулась к Сергию вместе с матерью. «Я все еще не отошла от ужаса, я поверила, что бес может вселиться в любого человека, и мне нужно было, чтобы меня спасли», — вспоминает она. Так в 2001 году мать Дарьи стала одной из самых преданных последовательниц отца Сергия, на много лет связав с монастырем свою жизнь и жизнь своей младшей дочери.
«Монастырь поначалу кажется сказкой»
Отец Сергий сильно влиял на подростков — иногда быстро и сразу, при первой встрече. Многие дети сами охотно соглашались на жизнь в монастыре.
«Я жила с деспотичной бабушкой, мама налаживала карьеру и новый брак. А тут было много детей, нас катали на санях с лошадьми, горки, елки, перезвон колоколов — детям монастырь поначалу кажется сказкой. Я сказала ему да, конечно, хочу», — рассказывает одна из бывших послушниц.
Вместе с семьей на тетрадном листочке в клетку оформили соглашение на обучение в монастырской школе с проживанием. Мать девочки, с которой они «никогда не были близки», в тот же день оставила десятилетнего ребенка в монастыре, позже переслав почтой документы из ее школы. Потом приезжала к дочери на пару дней раз в год. Других родственников у девочки не было.
Адвокат по семейному праву Антон Жаров называет такие поступки родителей незаконными. «Родитель обязан следить за жизнью и здоровьем ребенка 24 часа 365 дней в году. Он может временно делегировать эти обязанности, подписав договор с летним лагерем, няней или детским садом, — говорит он. — Но даже если был договор с монастырем, значит, там должны соблюдать все санпины и правила для детских учреждений — от высоты матрасов до отдельной раковины для мойки яиц. Соблюдали ли там все это? Не думаю. Но в любом случае самоустраняться от воспитания ребенка родитель не имеет права. Новый муж или рабочий график тут не оправдание».
Опека должна оказать помощь таким родителям, многие из них не знают о возможностях от государства, продолжает юрист. «Это полное безобразие, когда родители отдают в монастырь детей, а сами остаются в миру. И у опеки должны вопросы возникнуть, а не успокоительные мысли в духе «Ну, это ж храм божий», — считает Жаров.
Иногда детей в монастыре оставляли и любящие родители, попавшие в сложные обстоятельства. Христину Самушкину растили верующие отец и бабушка, в 2004 году они привезли ее на подворье будущего монастыря, как в летний лагерь. Семилетней Христине там все понравилось. «Козочки, огород и речка», — вспоминает она в интервью Би-би-си.
Через две недели она запросилась домой, но отец Сергий настаивал: «Лучше бы она здесь осталась и стала монахиней. Вырастет тут». О том, что Романов благословил ее стать монахиней, первоклассница Христина слышала и от всех монахинь.
Но на третью неделю бабушка дома взбунтовалась, рассказывает Христина: как-то проснулась утром и в истерике потребовала — езжай забирай, я чувствую, что ей там плохо. Отец забрал Христину, но через несколько месяцев бабушка умерла, а в жизнь Христины вернулся старый кошмар.
Христина одна из первых. кто решился рассказать о побоях и наказаниях детей в монастыре
В пять лет она стала жертвой педофила — лучшего друга отца. Преступника осудили и посадили, что очень не понравилось отцу насильника. Он приходил к их квартире, когда отец был на работе, барабанил в дверь, делал вид, что выламывает ее, кричал в окна. А весной 2005 года подкараулил девочку у палатки с игрушками, дернул ее за помпон и показал из-за спины нож.
Христина убежала с криком, залезла на последний этаж в ближайшем подъезде, соседи вызвали полицию. После этого случая отец снова отвез ее в монастырь. Сидеть с Христиной было некому. По словам отца, на работе ему поставили ультиматум: «Либо ты работаешь, либо смотришь за дочерью».
Рассказал о беде отцу Сергию, тот сказал: «Я все знаю, я все вижу, оставляй ее здесь». Отец пообещал Христине за неделю разобраться с графиком на работе и забрать ее домой. Но в итоге она прожила там пять лет. Все это время отец Сергий твердил: «Твоя судьба — стать монахиней».
«Скоро конец света, маму надо спасать»
Монахиням и послушникам Среднеуральского монастыря отец Сергий рассказывает о чипировании при вакцинации и получении паспорта, о бесах Айфоне и Интернете, о близком конце света, который будет сопровождаться голодом, войнами и гонениями на истинных православных, о скором приходе антихриста, который уже избран мировым правительством.
Выслушав первые проповеди Романова, приехавшая в монастырь вместе с матерью Дарья Реш, поняла, что школу надо бросать. «Мы ведь каждое лето ждали антихриста: фасоль копили, мешки собирали, обсуждали, с кем будем уходить в леса и где прятаться», — говорит она.
Отец Сергий убедителен и даже обаятелен, а его взгляд нельзя забыть, вспоминает свои первые впечатления Дарья: «Он смотрит пронзительно, не сводя глаз. Кажется, что он угадывает мысли, а на самом деле пользуется методами гадалок — просто угадывает. После общения с ним всегда тяжело. Пока рядом — восторг и его власть, а когда отходишь от него — я вообще рыдала каждый раз».
«Что там держит поначалу? Ну, сестры тебя лаской окружают, там много искренних людей, в том числе и ровесников. Чувство плеча и семьи, которое важно для подростка, — объясняет Дарья. — Плюс опять же подростковое ощущение, что мы не такие, как все. Чтобы эпатировать и шокировать эта община отлично подходила — вот я такая в лаптях и валенках. И там были экзальтация и восторг, которые нельзя получить от посещения обычного храма».
Дарья давно живет в Европе и делает научную карьеру, но забыть общение с отцом Сергием не может
Часто подростки сами отказываются уходить, даже если родственники пытаются забрать их из монастыря, рассказывает Дарья: «Сколько я такого видела, им же говорят: скоро конец света, маму надо спасать, только ты детскими молитвами можешь это сделать». И ребенок верит и остается там».
Есть в монастыре и дети, которым некуда больше идти, — из приюта. Монахини в таких случаях оформляют опеку на себя.
До 2011 года опека практически не интересовалась судьбой таких детей, говорят послушники. Позже, с приходом митрополита Кирилла Уральского, стало строже: сотрудники опеки начали приходить с проверками, но, находя положение дел в монастыре соответствующим стандартами, продолжали передавать сирот и детей из неблагополучных семей в богоугодное заведение.
Сейчас, пишет представитель монастыря в своем телеграм-канале, таких детей там пятеро: «Остальные 54 ребенка находятся там по заявлениям родителей, адреса и фамилии отдадим прокуратуре». Получить официальный ответ в органах опеки ближайших к монастырю городов — Среднеуральска и Верхней Пышмы — Би-би-си не удалось.
Детей из трудных семей в монастыре не больше 20%, говорят бывшие послушники.
«Сергий любит говорить, что спасает заблудших подростков. Но это неправда, что там большинство маргиналов и обездоленных, 80% детей в монастыре — из совершенно нормальных семей, многие из нас хотели получить образование, найти работу, завести семью», — рассказывает Би-би-си бывшая послушница, которая ушла из монастыря пять лет назад и попросила не называть ее имя.
С 2005 года отец Сергий привлек в монастырь много пожертвований, часть из них пошла на новые храмы и здания
«Он всегда давит на то, что я вас спас, вы бы под забором валялись и умирали от наркотиков. Но это неправда, к нему шли люди далеко не со дна жизни. Да и те, у кого была перспектива умереть от наркотиков, не заслуживают такого обращения», — убеждена Дарья Реш.
Она вспоминает свой дом до появления в их жизни отца Сергия: отец занимался медиа-бизнесом, мать была преподавателем английского языка в вузе. Старшая сестра поступала на филологический, Даша — выигрывала всероссийскую олимпиаду по истории.
Среди взрослых послушников тоже почти нет людей «из-под забора», добавляет одна из бывших послушниц: «Много людей с образованием и успешной карьерой. Но, видимо, с особым складом характера. Его оплот — впечатлительные женщины и их дети или дети без родственников снаружи, а также болеющие онкологией и когда-либо лечившиеся у психиатра».
К отцу Сергию часто обращаются за помощью, и он готов принимать нуждающихся. Так в монастырь в 2010 году привезли восьмиклассника Антона Крыжановского — его родители были уверены, что здесь ему помогут.
«Будешь воином Христовым»
«На самом деле, помочь мне могли врачи. Но меня отдали в монастырь как 14-летнюю заблудшую девочку, в которой сидят бесы. Не было никаких разговоров, я пришел из школы, мне сказали — собирать вещи. И меня просто туда отвезли — и все», — рассказывает Антон.
В тот же вечер родители уехали. Антона в монастыре нарекли Анастасией, выдав длинную черную юбку и черный платок.
Антон родился девочкой, а в 14 лет превратился в мальчика. Короткая стрижка-ежик, усы, бас, мужской торс, мускулатура — и большие голубые глаза с густыми ресницами. Внешние половые органы девочки, но нет матки, в брюшной полости справа — неопустившееся мужское яичко, слева — неразвившийся женский яичник.
Таких людей называют интерсекс: это не сексуальная ориентация, а физиология, обусловленная нетипичным сочетанием хромосом и белков в ДНК.
В монастыре, правда, в такие детали не вникали. «Я все про тебя знаю», — заявил Антону отец Сергий при первой встрече.
Судя по рассказам живших в монастыре, это вторая его любимая фраза после «Оставайся, будешь монахиней». Послушники говорят о нем как о хорошем психологе и талантливом манипуляторе. «У него прям дар», — соглашается Антон.
Антона привезли в монастырь родители в надежде, что отец Сергий его «вылечит»
«Мы тебя исправим. Будешь воином Христовым», — продолжил отец Сергий. И для начала отправил Антона в скиты. Туда, где монахини Среднеуральского монастыря уединяются для молитв и где паства отца Сергия будет встречать конец света.
Первые дома монахов стоят в полузаброшенной деревне Новоселово, но настоящие скиты устроены еще дальше, вверх по течению реки Туры в уральской тайге. Так рассказывают Би-би-си трое бывших послушников, подростками побывавших в скитах. Плыть туда от Новоселова, которое само по себе медвежий угол, около часа на моторной лодке. А потом надо еще пройти несколько километров по лесу.
Перед добравшимся открывается вид на несколько домиков и десятки землянок. Посредине тайги стоит храм — его, как и все вокруг, возвели сторонники Романова. Вокруг разбиты пасеки, ловят рыбу, растят овощи. Остальную еду привозят на лодке, запасов там много, рассказывают побывавшие в скитах.
Летом уйти оттуда нельзя, зимой — теоретически можно, прошагав по льду и снегу многие километры. Народу в скитах много: и окончательно ушедшие из мира монахи, и рабочие, и несущие наказание жители монастыря, в том числе дети.
«Непослушных отправляли в скит, и когда они оттуда возвращались, их было не узнать. Даже самые оторвы возвращались оттуда, как после лоботомии, — вспоминает Антон. — Глаза не поднимали, твердили одно: надо молиться, я жила неправильной жизнью».
Антон вспоминает свою первую ночь в землянке, куда его уложили спать: «Мне было так стремно. Я лежал в землянке и думал — что происходит? Что это за черные люди? Я был обычным ребенком, мы с ребятами занимались в секции тяжелой атлетикой — я под мужским именем. Только вчера я тягал штанги, гулял в парке, у меня, блин, даже была девушка, и вот я лежу в землянке неизвестно где один и зачем. Я был в таком шоке, что даже подробностей не помню».
Через два дня его вернули в монастырь. Отправили на послушание в огород — выдали четки, сказали молиться и поливать капусту. Антон поливал и думал: «Неужели тут правда все такие благочестивые, только и делают, что молятся, а когда не молятся, говорят только про молитву?»
К вечеру вода кончилась. Гремя пустыми ведрами, Антон шел по тропинке к озеру и встретил атаманистого вида девочку. Выше его ростом, руки в боки, платок завязан банданой.
— Давай рассказывай. Меня Катерина зовут. А тебя?
— Ну, наверное, Анастасия.
— Хм. Что значит — «наверное»? А в миру тебя как звали?
— Антон.
— Вот в это — верю.
Они рассмеялись, и Антон выдохнул с облегчением. Спустя годы он будет вспоминать компанию детей как самое светлое из случившегося с ним в Среднеуральском монастыре.
«Мы делили еду, которую привозили родители, грызли вместе кусочки сахара с трапезной, прикрывали друг друга перед монахинями, ухаживали, когда болели. Дети очень друг о друге заботились», — говорит он.
«Тебя бесы крутят»
Когда члены одной семьи попадают в монастырь, видятся они редко. «У него специально была такая манера — обязательно разлучать детей с родителями», — вспоминают братья Филипп и Федор Малюткины.
Родителей — в скиты, детей в монастыре оставить, или малышей и дошкольников — в избу, а родителей — в кельи, и занять послушанием на 12 часов в день, вспоминают они: «Жить вместе почти никому нельзя. Прийти туда с детьми — все равно что в детский дом их отдать».
В 2008 году Дарья Реш недолго была воспитательницей у группы девочек трех-семи лет. У четверых из шести в монастыре жили матери, но детей они видели только по выходным. Дошкольники спали в одной большой келье с двухэтажными кроватями и клопами. Детям говорили, что они кусают только непослушных. Туалеты тогда были ямами на улице.
Дарья поднимала детей в семь утра для молитв, одевала в длинные платья и вела на литургию. Служба шла два с половиной часа, и стоять нужно было тихо. На обед давали рыбу, через полчаса прогулки — дневной сон. Потом в келье ели полдник — хлеб с сахаром и чаем, иногда маргарин.
Главная монастырская площадь, где отец Сергий читает проповеди даже после запрета РПЦ
В первые годы существования монастыря все дети строго постились. Первый день Великого поста 2004 года все проводили без хлеба и воды. Дарья вспоминает, как трехлетний ребенок просил у одной из послушниц: «Мама, наплюй мне в рот».
После полдника — часовая молитва, которую дети уже не могли высиживать. «После обеда от скуки они начинали крутиться и сходить с ума. А у монахинь считалось, что это их крутят бесы, — говорит Дарья. — Вообще в монастыре любое нарушение правил называли бесноватостью: ребенок играет, температура поднялась у взрослого — это тебя бесы крутят».
У многих девочек появлялись психологические проблемы, вспоминает Дарья. Одна начала воровать, у другой случались постоянные истерики, третья все время кричала и искала маму.
«Моему сыну сейчас три. Я вспоминаю ту девочку в монастыре — и у меня все холодеет. Я не представляю, каково ей было. Они лезли на руки, обнимались и бросались на любого человека, лишь бы получить хоть немного тепла», — говорит Дарья.
У детей постарше дни в монастыре были заполнены школой (сейчас официально они оформлены как проходящие семейное обучение) и послушаниями: трапезная, огород, коровник, молитвы. Завтрак в монастыре обычно заменялся молитвой. Мясо не ели, по вторникам и четвергам — давали рыбу.
«А еще картошка. Ты ее сажаешь, поливаешь, окучиваешь, копаешь, сортируешь, чистишь — а потом ты приходишь жрать, открываешь кастрюлю и там, блин, лежит эта картошка», — рассказывает Антон. В последние годы с едой стало лучше, говорят недавно ушедшие из монастыря послушники.
Но все равно большая часть молока, сыра, масла, творога и овощей с монастырского огорода уходит благотворителям и друзьям отца Сергия — отсылается подарками. «Дети этого почти не видели. Мы все время ходили голодные», — единодушно говорят о 2001-2015 годах послушники.
Со временем отец Сергий возвел себе отдельную — «царскую» — трапезную. «Они там ели не картошку», — вспоминает работавший на кухне Антон. Сергию готовят отдельные повара, там едят форель и свежие овощи из красивых тарелок, суши, черную икру и сыр с плесенью, рассказывают другие послушники. В этой трапезной, по их словам, Сергий принимает своих известных последователей — хоккеиста Павла Дацюка, депутата Наталью Поклонскую, актера «Уральских пельменей» Дмитрия Соколова.
После 2011 года, когда в Екатеринбургской епархии сменился митрополит, в монастырь чаще стали приходить сотрудники опеки, детям начали готовить отдельно, по просьбе нового митрополита купили новую, цветную одежду — чтобы не ходили в черном.
Но многое осталось по-прежнему.
«Он растит людей под себя»
Не ослаб тотальный контроль. Все письма в монастыре читают перед отправкой и при получении. По телефону можно говорить только раз в неделю в определенные часы. Собственные мобильники у послушниц есть, но нелегально — как в местах заключения.
Девочки прячут их в прокладки, мальчики воруют у паломников. Такой ворованный телефон спас одного из школьников, мать которого не отпускала его из монастыря. Он рассказал Би-би-си, как позвонил отцу, который уже три месяца искал пропавшую семью по всей области — и лесом сбежал к нему в машину. Младший брат остался в монастыре, испугавшись, что мать не переживет его ухода.
Главные трудности начинаются, когда подросшие дети хотят получить паспорт или поступить в вуз. В начале 2000-х паства Сергия вообще сжигала паспорта и прочие документы — и Романов вместе с ними. Что, правда, не мешало ему позже летать на самолетах в Крым, ездить в Иерусалим и на Афон.
Подростки тогда уходили из монастыря без единой бумажки. «Я даже не могла подать на пособие по безработице, потому что они не дали мне справку о том, что я там школе училась», — вспоминает одна из послушниц.
Сейчас паспорта отец Сергий уже не сжигает, но и не приветствует их оформление. Некоторые дети сознательно отказываются получать документы, слушая с пяти лет рассказы о скрытом в них дьяволе. Другим не позволяют рьяно верующие в проповеди отца Сергия родители.
Без возражений Романов отпускает только в екатеринбургскую сельскохозяйственную академию, музыкальное училище и в духовную семинарию. «Он растит людей под себя. Все эти специальности пригодятся в монастыре. А все другие желающие получить образование дети — для них это потеря рабочей силы», — говорит одна из покинувших монастырь девушек.
В 2010 году маленькие дети там играли в батюшек, вспоминает в разговоре с Би-би-си другой послушник. Они просто не знали, что они могут быть инженерами, строителями или водителями, добавляет он.
На подростков, осмелившихся заговорить о мирских профессиях, Сергий обрушивает свой гнев. Одна абитуриентка вспоминает в интервью Би-би-си, как он показывал ей на инвалидов-колясочников, приехавших к нему на сеансы экзорцизма, и говорил: какой университет, какая мирская жизнь, ты ж такая же будешь, бесноватой станешь!»
Вторая рассказывает, как священник разрешил ей поступать, но не дал благословление на подпись в согласии об обработке личных данных — а без этого в вузах не могут принимать документы. Третью год не отпускал со словами: «Скоро конец света, это все сатанинское, зачем вообще нужно образование? Ты будешь гореть в аду!»
«С семи лет мне долбили про этих рептилоидов, гонения и апокалипсис, — объясняет она свои чувства. — Поэтому, когда тебе 16 и ты там вырос, ты не можешь ему слово поперек сказать. И продолжаешь вымаливать благословления».
Девушка рассказывает Би-би-си, что теперь, когда она звонит оставшейся в монастыре матери, то каждый раз спрашивает: «Ну что, где конец света?» На что мать отвечает: «Просто он всех вымолил. Опять всех спас».
Отказавшихся от мечты об образовании в монастыре хвалят. «Вот ты даже ничем пожертвовать не можешь, — говорили одной из ушедших в институт девушек монахини. — А они жертвуют. Это их жертва богу».
«Выпороть, поставить на горох и сто земных поклонов»
Все послушники, описывающие свою жизнь в Среднеуральском монастыре в разное время с 2001-го по 2020 год, рассказывают о физическом и психологическом насилии. Они были и жертвами, и свидетелями.
Наказывали за то, что в пять утра, поднимая из погреба мешок картошки, послушница сняла платок. За то, что бегали лесом в город за шоколадками. За споры с монахинями. За дружбу между собой. За игру на пианино. За бутылку шампанского, выпитую на семерых в семнадцатый день рождения. За купание в карьере неподалеку.
Бить детей было отдельным послушанием для некоторых монахинь, таким же привычным, как работа в трапезной или уход за лошадьми. Никто не пробовал от него отказываться, говорят бывшие жители монастыря.
Пощечины, приватная порка, публичная порка, палками по пяткам, стоять на горохе, сесть в муравейник — чтобы что-нибудь из этого заслужить, достаточно было поступить, как типичный подросток, вспоминает Антон: «Так там ломают людей».
По словам бывших послушников, отец Сергий ругал и назначал наказания детям в храме во время проповеди
Братья Малюткины вспоминают, как за выкуренную сигарету их закрыли на две недели в железном вагончике. «Нам на день давали булку хлеба и трехлитровую банку воды. И ведро для туалета. Мужики-строители жалели нас, через трубу просовывали нам в банках еду», — вспоминают они. В телеграм-канале монастыря братьев обвинили в употреблении наркотиков и сообщили, что отец Сергий был против их жизни в Среднеуральском.
Позже вагончики сменили на затворы — узкие кельи 2х3 метра, куда провинившихся запирали на несколько недель, не давали мыться, выпускали в туалет дважды в день и кормили хлебом и водой. Если ловили кого-то пытавшегося передать другую еду, запирали в ту же келью со словами: «Не надо нам здесь актов милосердия».
«Была девочка, которая оттуда не выходила, ее наказывали постоянно, — вспоминает Антон. — Она ничего такого не делала — просто была подростком. Она считала, что выходить на улицу, болтать, смеяться, ходить по лесу и бросаться камнями — это типичное занятие для детей. Но монастырь так не думал».
Девочек наказывали чаще и строже, говорят братья Малюткины. Ирина (имя изменено) вспоминает, как в 14 лет за попытку сбежать ее распластали на сеновале и выпороли: один мужчина держал за ноги, другой — за руки, а третий лупил кабелем. Христина рассказывает о двух подругах, которые утащили у монахини банку меда. В наказание их заставили съесть таз меда, а потом двое взрослых мужчин их выпороли.
Другая послушница, недавно покинувшая монастырь, утверждает, что выдержала сотню наказаний, но говорить подробнее о них отказывается — боится за семью.
«Отец Сергий не держал рядом нормальных мужиков, которые к богу идут. Он окружает себя бывшими зэками, которые ему нужны, чтобы беспрекословно выполняли все, что он им скажет. Если бы моему отцу сказали — возьми этот кабель и побей девочку 12 лет, мой отец послал бы его. А эти все делали», — вспоминает Федор Малюткин.
В 2009 году Христина Самушкина заболела пневмонией, температура держалась уже неделю, монахини повели ее к отцу Сергию — благословить на больницу. Тот сказал, что жар у Христины, потому что она непослушная, и что «когда она покается, тогда бес болезни сразу уйдет». Без благословления в больницу девочку не повезли. Через несколько дней Христина потеряла сознание в горячке, и только после этого монастырская машина отвезла ко врачам в ближайший город — Верхнюю Пышму.
Сменную одежду взять забыли, пришлось одолжить у соседки по палате бриджи и топ. Приехавшие навестить ее монахини увидели это. Когда через месяц лечения Христина вернулась в монастырь, ее позвали в трапезную и перед всей паствой объявили: «Вы смотрите на послушницу, опозорившую честь монастыря — она сняла платок и юбку. За это отец Сергий благословил выгнать тебя из монастыря, а до этого наказать: выпороть, поставить на горох и сто земных поклонов».
Христину избили обтянутым резиной железным кабелем, поставили на горох и отправили домой. Но позже отец Сергий сказал, что простил ее — и Христина, у которой в монастыре была любимая монахиня Татьяна, «мама Таня» — осталась еще на год.
Потом Христина нашла свою настоящую мать. Та, узнав о жизни дочери в монастыре, написала две жалобы — в комиссию по делам несовершеннолетних и патриарху. В семью приходила опека, в монастырь приезжали люди из патриархии, но все ограничилось лишь руганью отца Сергия на Христину. Копия письма в семье не сохранилась.
Христина принесла цветы на могилу своей духовной матери — монахини Татьяны, которая заботилась о ней в годы жизни в монастыре
«Меня за полтора года били восемь раз. Я так и не понимаю, как можно было бить 10-летнего ребенка, хорошо учащегося. В основном меня обвиняли в дерзости — потому что я перечила», — вспоминает в разговоре с Би-би-си одна из бывших послушниц.
Она описывает сцену из 2009 года. В шесть утра всех собирают в храм. Там отец Сергий начинает разбирательство — постоянно голодные мальчишки стащили тушенку или сгущенку. Сначала под крик и вой избили их, потом Романов по одному стал выводить детей из толпы и спрашивать: «Ты воруешь? А ты воруешь?»
Кто-то признался в похищенном пакете конфет. «Их бил двухметровый амбал кабелем, а двое других держали за руки и за ноги. Тем, кто отвечал «нет», отец Сергий тоже назначал сорок ударов кабелем — за дерзость. Мне повезло, что на мне были толстые зимние штаны», — вспоминает девушка.
«Никто, кроме меня, тебя так любить не будет!»
Для многих послушников хуже избиений было прилюдное унижение со стороны отца Сергия. Телесные наказания они переносили легче.
Скандалит отец Сергий обычно или в трапезной во время обеда, или в храме во время проповеди, рассказывают его бывшие воспитанники.
Типичная истерика звучит так: «Ах, вы в лесу жарили картошку? Да я вам пригоню машину кабачков, чтобы вы их жрали, пока не помрете. Да я тебя выгоню, ты помрешь на помойке, кому ты нужна? Матери своей ты не нужна, все тебя бросили, тебя изнасилуют десять узбеков, муж у тебя будет алкаш, а родишь ты инвалида».
Судя по всему, угрозы однотипны — воспитанницы, жившие в монастыре в разное время, цитируют одни и те же фразы.
После этого, вспоминает одна из воспитанниц, ты уже обычно бухаешься на колени и воешь: «Пожалуйста, не выгоняйте».
Публичные унижения послушники называют любимым шоу отца Сергия: крича, он расхаживает из стороны в сторону и вздымает руки к небу.
Послушницы говорят, что до сих пор помнят этот леденящий ужас, когда за ними в конюшню или трапезную прибегал кто-то с выпученными глазами: «Тебя отец зовет». И ты не знаешь, что ты сделал, но понимаешь, что конец, вспоминает ощущения одна из девушек.
А в храме, говорят свидетели, Романов начинает позорить: «Ты с ним спала? В каких позах, сколько раз? Передок чешется? Да он тебя бросит, ты никому не нужна, ни матери, ни родным, никто, кроме меня, тебя так любить не будет! В царство небесное хочешь, хочешь в царство небесное? Падай на колени, кайся! — и давит на затылок, чтобы человек распластался. — Ты сгоришь в аду, спасайся, я тебе уже облачение сшил, пора в постриг, ты иначе пропадешь и сгоришь в аду за свои грехи!»
Руководство Среднеуральского монастыря публично выступало против закона о домашнем насилии
О привычке ставить перед собой на колени рассказывают Би-би-си и паломники, которые ездили в монастырь совершеннолетними. Кто не вставал, того сразу объявляли «бесноватым» — мол, это бесы гордости тебя крутят.
«Там все построено на страхе и стремлении угодить. Страшного суда в монастыре так не боятся, как того, что отец Сергий будет на тебя посреди трапезной или в храме кричать», — говорит Антон.
Если кто-то решается спорить, он поднимает руку и со словами «ты заболеешь раком» осеняет послушника крестным знамением. Для молодых людей, видевших в монастыре много умирающих от онкологических заболеваний, это одно из самых страшных проклятий Сергия.
Но уже через пару часов отец Сергий может подойти раздавленному ребенку — особенно если наказана была любимица — и сказать: «Ну что ты, доченька, давай обнимемся, пойдем я тебя накормлю».
«Тебе выставляют черную икру, суши и роллы, экзотические фрукты. И он тебя ласкает и закармливает. Что вам сделать? Давайте в магазин сходим купим вам одежды? Куда вы хотите поехать? — вспоминают бывшие послушницы. — Мы так привыкали к этим качелям, крику, визгу, его сабантуям, уничтожению, а потом ласке, что иногда мы его провоцировали, специально нарушали правила, чтобы получить его внимание. Бежали в лес, чтобы о нас доложили, чтобы он нас вызвал, наказал, а потом приласкал. Это максимально нездоровая ситуация».
«Когда ты приходишь в монастырь, ты думаешь, что это святое место. А на самом деле там живут люди с такими же страстями, — говорит одна из девушек, которую даже ни разу не наказывали. — Когда я уходила, меня пугали, что в миру меня ждут злые корыстные люди, которые желают мне зла. Но я не увидела в миру ничего, что могло бы сравниться с отношениями, царившими в монастыре. И именно после монастыря у меня настолько прокачан панцирь, меня сложно чем-то пронять. Я научилась там так врать и прикрывать себя, как никогда и нигде в жизни».
«Они там зациклены на сексе больше, чем подростки»
А еще нас всегда подозревали в сексе и наказывали за это, в один голос говорят бывшие послушники.
Одна из первых послушниц до сих пор вспоминает, как на исповеди отец Сергий игнорировал рассуждения об учебе, но с интересом выслушивал ответы на вопросы в духе: «А не ощупываешь ли ты себя в интимных местах?»
— А я вообще не знала, о чем речь, просто не понимала, — говорит она. — Еще он любил исповедовать монахинь в малом домовом храме в полный голос, чтобы все дети слышали, как они каются в мыслях или грехах из сексуальной области. Он подробно все это разбирал, а мы, дети, стояли в очередь на исповедь и все это слушали. Это как будто специально было публично. Причем он человек специфический, он использует много тюремного жаргона, он же сидел и по-другому говорить не умеет.
В эти минуты, говорит девушка, ей хотелось провалиться сквозь землю. Вечерами она давала обет перед иконами — никогда не есть молока и мяса, лишь бы не помнить тех слов и подробностей. Спустя несколько лет ей диагностировали анорексию и нервное расстройство.
Когда восьмилетнюю девочку Олю (имя изменено) заметили за мастурбацией, Сергий выдал распоряжения, как ее лечить. Несколько послушниц рассказали Би-би-си, что сначала при всех ребенка выругали, потом объявили, что она должна постоянно спать в колготках. После девочку объявили бесноватой, обмазали рыбой в храме на проповеди и перевели из школы в группу с трехлетними детьми.
Антон вспоминает, как его наказывали за дружбу с девочками: «Нам запрещали общаться, постоянно подозревали секс. Хотя я там, конечно, ни с кем там не встречался и не мог себе этого представить, для меня в той обстановке это было неприемлемо».
Но монахини думали по-другому. Как-то подростков застали за ночным разговором и с утра повели к отцу Сергию. Антон вспоминает, как Сергий освящал бабушкам телефоны в храме, а потом обернулся и как закричит с матом: «Чего ты тут стоишь?! Аж противно! Ты, дрянь, ни рыба ни мясо. Гермафродит. Будешь лизать *** (женский половой орган) на помойке! Таких, как ты, раньше сжигали! Видеть тебя не хочу!»
К вернувшему в келью Антону зашла подруга — утешить. «В этот момент появилась одна из монахинь: чем вы тут занимаетесь?!! А мы ничем не занимались. Они там все были зациклены на сексе гораздо больше, чем сами подростки. У них настоящий культ секса. Они подозревают, что там все спят друг с другом», — рассказывает он.
Их снова потащили к Сергию. Тот начал орать, что они лесбиянки и позорят монастырь. Девочке начал плевать прямо в лицо, она упала на колени, рыдая и прося прощения. «Никогда тебя не прощу, ты падаль», — кричал на нее Сергий при всем монастыре и при паломниках. «Ему было важно устроить это шоу, — говорит Антон. — Мне сказал, что я «вообще мразь», и ушел». Девочку отправили в скит.
В монастыре прививалось отвращение к любым отношениям с мужчинами, вспоминает одна из девушек. Например, монахини регулярно собирали всех в круг на площади и устраивали допрос: «Ты целовалась? А ты целовалась? Точно? Говори, с кем!!» Дальше шло наказание.
Если замечали, что мальчик дарит девочке иконку или они читают одну книгу, подростков вели к отцу Сергию со словами: «У нас тут блудница вавилонская завелась». Он начинал орать: «Чего у тебя там зачесалось?!» И распоряжался смирить плоть: сделать в храме 1200 поясных поклонов, 300 земных, и месяц держать пост только из овощей и молитвы.
«Беременность, материнство и брак так очерняют, что многие послушницы не могут переступить через это сих пор и в 30 лет не были ни на одном свидании, — говорит одна из девушек. — Это потом полностью ломает жизнь, многие не могут найти пару или родить ребенка и с десятой попытки».
Чаще всего детей подозревали в интимных отношениях и превентивно наказывали
При этом некоторые послушницы рассказывают, что испытывали на себе внимание со стороны взрослых мужчин, живших в монастыре.
Христина вспоминает взрослого мужчину-трудника, у которого в келье жили два хомяка. Смотреть на них он приглашал девочек. Христина рассказывает, как во время этих визитов он «делал неловкие движения в нашу сторону»: дышал в шею, гладил их по спине и клал руку ниже пояса. В итоге после очередного визита к этому мужчине ее 11-летнюю подругу заперли в келье и избили, а по монастырю пустили молву, что она совратила послушника. Он из монастыря исчез.
«У меня вообще вопрос, сдавал ли Сергий этих педофилов куда следует или просто выгонял в мир», — говорит Христина. Ее слова подтверждают два других трудника, позже ушедших из монастыря.
Антон рассказывает о 14-летней подруге, встречавшейся с монахом. Она считала, что это по обоюдному согласию, но часто плакала, говорила, что сама виновата. «Я считаю, что это был стокгольмский синдром, — говорит Антон. — Как-то раз она так сильно плакала, что попросила с ней остаться, мы уснули на матрасах в прачечной. Между нами ничего не было. С утра нас вызвали в храм. Ее в истерике поставили на колени перед Сергием и этим самым монахом. Сергий бьет ей пощечины и орет: «Шлюха! Ты шлюха! Ты шалава! Ты что, замуж хочешь? Шлюха!»
Имя монаха и послушницы Антон не называет. Говорит, что вскоре после этой сцены попал к нему на исповедь и сказал: «Я понимаю, что это грех, но я вас ненавижу». Тот рассмеялся и сказал, что Антон ему «просто завидует»: «Что, хочется секса, да? Думаешь, наверное, о мальчиках?»
Впрочем, вскоре этому монаху запретили исповедовать. Где он сейчас, бывший послушник не знает. Девочку отправили в скиты, и сейчас, по словам Антона, на видео в поддержку монастыря она поет «За родину, за Сталина» — уже монахиней.
Эту историю подтверждают еще один послушник монастыря, пожелавший остаться анонимным, потому что там живут его родные.
«Мои проблемы решает не священник, а психотерапевт»
Антона из монастыря через два года забрали родственники — из-за монастырского питания у него заболел кишечник, который пришлось долго лечить. В монастыре ему говорили, что это «внутри идут месячные».
С тех пор прошло восемь лет. Антон переехал в Москву, получил документы на мужское имя, учился в вузе, стал звукорежиссером, женился, развелся, но до сих пор ходит к терапевту и пытается вылечиться от периодических истерик и приступов паники.
Антон ушел из монастыря много лет назад, но до сих пор лечит последствия жизни там у психотерапевта
У Антона диагностировали острый посттравматический синдром: «Я скандалил, порезал себе руку — дебил, в общем. Проблемы с психикой, в первую очередь, благодаря этому месту и Сергию. Буквально недавно был такой припадок. Я бился головой об стену, кричал, что я урод, я ненормальный».
Во время припадков Антон выкрикивает те же самые слова, которые два года подряд кричал ему в храме ему отец Сергий.
Несколько раз Антон приезжал в монастырь, чтобы навестить старых друзей. Но отец Сергий передал ему, что если еще раз увидит там Антона, в него «будут стрелять без предупреждения».
«Типичное его поведение. Вообще, над детьми Сергий всегда издевался и изгалялся, как мог, — говорит Антон. — Мне повезло. А представляете, скольким не хватило силы воли или ума или помощи родственников или смелости? И сколько их там остается?»
Несмотря ни на что, Антон остался верующим: «Я православный. Я верю в Бога. И считаю, что то, что происходит в Среднеуральском монастыре — очень далеко от настоящей веры, как она изложена в Библии. По Евангелию надо всех любить и прощать, а там всех проклинают и избивают».
Но у многих послушниц после монастыря случился кризис веры.
«Я понимаю, что по одному монастырю нельзя судить о православии в целом, но я там долго там варилась, что не могу теперь думать о боге отвлеченно, — признается одна из девушек. — Сначала там романтическое восприятие всего, сказка, а потом ты видишь изнанку — и отворачиваешься. И теперь мои проблемы решает не священник на исповеди, а психотерапевт».
«Мы все оттуда вышли с поломанной психикой. Понятно, что в монастыре хотели сделать, как лучше. Но не получалось, — вздыхает другая послушница. — Есть вопросы к организации. В монастыре не должны жить под одной крышей дети, мужчины, бывшие заключенные и наркозависимые. Это же не богадельня, не психиатрическая больница, это вроде как монастырь. В монастырь приходят взрослые люди, которые решили посвятить жизнь богу. А когда начинается такой балаган — это уже не то».
«Во многих монастырях жесткие порядки и есть насилие. Но случай Среднеуральского — один из самых жестких. Жизнь на одной территории с уголовниками, разлучение детей с родителями и препятствия в получении образования — это чересчур даже для нашей проблемной церкви», — считает Дарья.
Вырвавшиеся из монастыря школьники учатся жить заново. Одна вспоминает, как в городе первые месяцы крестилась на пешеходные переходы — не умела переходить дорогу. Вторая — как блуждала в екатеринбургском метро. Третья — как училась носить джинсы.
Всех ушедших в мир, но навещающих в монастыре родных и друзей, Сергий встречает неизменным вопросом: «Когда домой?»
Среднеуральский монастырь охраняют десятки крупных агрессивных мужчин — последователей отца Сергия
«Это не территория РПЦ»
Послушник Игорь Шаров (имя изменено) в мае 2020 года говорил, что порядки в монастыре ужесточились.
«Стало хуже, чем было. Отнимают даже кнопочные телефоны. В прошлом году были люди, которые хотели меня забрать. Он, Романов, как-то узнал, вызвал меня, устроил разнос. Предателем уже год зовет, я не согласен с ним, — говорит Игорь в голосовом сообщении, записанном из монастыря. — Кормит он нас гречкой и картошкой. Одежду мне оставляли ребята, которые в мир ушли. Он говорит, что он меня спас, принял, и я выжил в мире, благодаря его молитвам. А я считаю, что я благодаря господу в этом монастыре выжил. Не знаю, что мне делать».
Игорь согласился дать подробное интервью Би-би-си, но после этого сообщения пропал и больше не выходит в интернет.
Когда в монастыре узнали, что готовится к выходу этот материал, бросились обзванивать всех бывших послушников. Большинству, по их словам, угрожали.
К одной пообещали приехать на работу и рассказать, что она «шлюха». Другой намекнули на положение тяжело больной родственницы, живущей в монастыре. Третью через оставшуюся в монастыре семью заклинали молчать, не навлекая на себя грех. Четвертой припомнили оплаченное лечение.
Кого-то просили записать видео, опровергающие рассказы Христины, Дарьи, Антона, Федора, Филиппа и остальных. Некоторые отказались со словами: «Они говорят правду». На что монахини отвечали: «Но Сергий же давно покаялся и все отмолил».
Родственники бывших послушников, которые знают, сколько детям пришлось пережить, занимают похожую позицию. «Дети могут и слишком близко к сердцу что-то воспринять. Можно не так серьезно их воспринимать. Сергий тащит на себе такую махину, он делает такое огромное дело! Да и покаяние — великая сила», — говорит отец трех детей, выросших в монастыре.
После запросов Би-би-си Екатеринбургская епархия начала собственное расследование случаев насилия и запрета выдачи паспортов в Среднеуральском женском монастыре. По словам собеседника Би-би-си в епархии, сейчас члены комиссии общаются с героями этого материала и собирают доказательства.
Официально ответить на вопросы Би-би-си о телесных наказаниях, психологической травле и жалобах бывших послушников служители монастыря не смогли. После недели переговоров с пресс-секретарем отца Сергия Всеволодом Могучевым об ответе на обвинения бывших послушников он завершил беседу словами: «Для Би-би-си — без комментариев».
Сейчас главный вход в Среднеуральский женский монастырь закрывает шлагбаум, и охраняет его десяток мужчин в камуфляже и с рациями. Но 26 июня мы с Антоном и Христиной через деревни, лес и картофельные поля все же дошли до монастыря. Выбрали дорогу «по задам».
Миновали Царскую горку, где одной из монахинь привиделось облако в виде головы расстрелянного царя. Остановились на холме под соснами, куда после отбоя дети из монастыря убегают выкурить первую в жизни сигарету и разжечь костер.
Смеявшиеся и болтавшие всю дорогу, ребята затихли, когда на пригорке заблестели купола храма. «До сих пор держит», — буркнул Антон. Христина кивнула.
Мы поднялись на монастырское кладбище.
Через 15 минут съемок на главной монастырской площади в нас чуть не врезались «Жигули», битком набитые охранниками. И журналистов, и бывших трудников, заломав руки и приволакивая по земле, выкинули из монастыря на трассу.
По телефону к шлагбауму вызвали подмогу: на парковку монастыря один за другим начали приезжать автомобили со сторонниками отца Сергия. Дорогие и подержанные. С мужчинами и женщинами за рулем. Пока мы ждали такси в город, насчитали больше девяти машин.
— Может, все-таки передадите отцу Сергию, что мы очень хотим услышать его версию жизни детей в монастыре? — попробовала я вступить в переговоры.
— Приказ — выкинуть.
— Мы, конечно, уйдем. Но вообще — это же территория РПЦ, куда может зайти любой православный.
— Это не территория РПЦ, — прорычал один из охранников.
Полил дождь. Грома не было. К своим духовным чадам отец Сергий так и не вышел.
***