Фактически все страны АСЕАН выразили желание создать зону свободной торговли с Россией или с Евразийским союзом. Однако более перспективным было бы создание многосторонней зоны свободной торговли, заявил первый заместитель министра экономического развития России Алексей Лихачев.
— Начну с такого информационного повода — он на самом деле неформальный, но очень важный. 21 сентября в Санкт-Петербурге пройдет заседание межправительственной российско-вьетнамской комиссии. Учитывая, какую большую работу министерство экономического развития проводит, общаясь и пытаясь сблизить позиции бизнеса российского и бизнеса тех стран, которые располагаются в Юго-Восточной Азии, в других регионах, естественно, хочется спросить об этой межправительственной комиссии. Во-первых, встречаемся мы в таком режиме уже 19-й раз. И, честно говоря, это много. Есть какие-то серьезные решения, есть чем гордиться? И можно ли говорить, что Вьетнам, допустим, среди стран АСЕАН — это наш главный торговый партнер?
— На все ваши вопросы ответ положительный. Во-первых, при том многообразии межправкомиссий, которые есть у России, а это 120 межправкомиссий или сходных органов, вьетнамская выделяется и формально — ее возглавляет с российской стороны Игорь Иванович Шувалов, первый вице-премьер, аналогичные позиции заняты и на вьетнамской стороне — и неформально, потому что в рамках комиссии действует специальный комитет поддержки инвестиционных проектов, возглавляемый министрами промышленности обеих стран.
В рамках межправкомиссий принято и реализовано решение о создании зоны свободной торговли. Причем оно крайне интересное и сложное, состоит из трех частей: товарная часть, которую мы с евразийскими партнерами вместе сделали, двухсторонняя – Россия-Вьетнам – по услугам инвестиций и огромный список инвестиционных проектов, общий масштаб которых (составляет — прим. ред.) где-то около $25 млрд на сегодняшний день. Ну, и третье, наверное, что немаловажно, немножко формальный показатель, но для нас за ним стоит очень много содержания. Вьетнам — единственная из крупных, это крупная страна, более 90 млн населения. Темпы роста ВВП там в районе 6,5%-7% ежегодно. Так вот, Вьетнам является единственной страной, где и в прошлом году, и по семи месяцам этого мы имеем положительные темпы взаимной торговли даже в долларах. Доллары очень сильно занижают наш потенциал из-за курсовой разницы и цен на нефть. Но вот и в прошлом году мы имели где-то плюс 15%, и в этом году, по нашим оценкам, скорректированным в том числе с позиции Вьетнама, рост российского экспорта в долларах — 50%.
Инфографика
— Это очень прилично.
— Это очень прилично, да.
— Как устроено вот это сотрудничество, если мы говорим уже не только о России и Вьетнаме, а о Евразийском экономическом союзе, с страной или, может быть, с межгосударственным объединением другим?
— У нас это был первый опыт, когда мы в рамках Евразийского союза сформировали единую делегацию и начали переговоры в формате пятерки: Евразийский союз в целом и суверен, Социалистическая Республика Вьетнам — с другой стороны. Причем возглавлял нашу евразийскую делегацию министр евразийский, то есть комиссар, грубо говоря, Евразийской комиссии. Увязывайте с определенной аналогией Европейской комиссии, очень похоже. И переговоры были непростые, потому что нужно было не просто выстроить обычный двусторонний диалог, нужно было и на уровне директив на эти переговоры, и на уровне их финализации, то есть подготовки текста соглашения, найти баланс интересов пяти стран.
И впереди у нас еще более серьезная задача, потому что фактически одобрен подход по началу консультаций между Евразийским союзом и всей АСЕАНовской десяткой. Просто Вьетнам является для нас как бы точной влияния, точкой входа в рынок десяти стран АСЕАН. Самая привлекательная, комфортная, дружелюбная для нас и экономика АСЕАН, и политическая система. Поэтому через Вьетнам мы сейчас заходим в АСЕАН с проектами. Там очень комфортные условия для взаимной торговли. Но, тем не менее, перед нами руководство страны ставит задачу о начале консультаций уже как бы межблоковых. Пятерка евразийская, десятка АСЕАНовская.
— Отличается чем-то специфика работы, например, с такими же государственными объединениями, как АСЕАН, и налаживание сотрудничества, допустим, в рамках вот таких блоковых взаимоотношений между Евразийским экономическим союзом и ШОС?
— Да, отличается. Ну, сама по себе структура ШОС — тоже определенный вызов, без сомнения. Вы знаете, что ШОС задумывался как неэкономическая организация. И за последние полтора-два года там появилось это звучание. И даже наши вот казахстанские друзья вынесли в повестку дня вопрос о создании зоны свободной торговли ШОС. Но что такое ШОС? ШОС — это Россия, это Центральная Азия, которую мы по старинке Средней называем, и Китай.
— Да.
— То есть на самом деле оселок Россия – Китай позволяет на него накрутить и наши евразийские интересы, и соответственно, выстроить вот этот вектор российско-китайский и китайско-российский, может быть, даже европейский, с учетом интересов стран Центральной Азии. Вызов состоит в том, что на подходе в ШОС, простите меня за такой сленг, Индия и Пакистан. То есть две огромные страны, две колоссальные развивающиеся экономики. И они, конечно, эту архитектуру изменят. Но пока задача, связанная с ШОС, для нас видится как достаточно осознаваемая и достаточно перспективная, имея в виду, что хорошо развивается сотрудничество в рамках и Евразийского Союза, и России с Китайской Народной Республикой. С АСЕАНом будет чуть сложнее. Десять стран, очень разных.
— Очень разных.
— Совсем небольшие, такие как Сингапур и Бруней, 265-миллионная Индонезия. Крайне продвинутые технологически страны сочетаются с такими странами, как Лаос, и Камбоджа, и Мьянма, у которых еще впереди даже индустриальный период. Поэтому выработать не только общие правила торговли, но и те изъятия для каких-то стран или, может быть, наоборот, наиболее перспективное направление интеграции будет не очень просто. АСЕАН отличается таким неторопливым механизмом и принятия решений, и движения вперед. Поэтому это проект, конечно, не на месяцы, это проект на годы.
— По примеру сотрудничества России и Вьетнама планируется ли с кем-то еще заключение таких аналогичных соглашений о свободной торговле с какими-то отдельными странами, может быть, АСЕАН или ШОС?
— Вы абсолютно правильно ставите передо мной этот вопрос. На самом деле это для нас вызов. Потому что, с одной стороны, мы имеем уже лежащие на столе, на евразийском столе, я подчеркиваю, заявки от Сингапура, от Камбоджи, от Таиланда, от Мьянмы на проведение конкретных таких переговоров. Но и в ходе вот известного, я считаю, просто исторического саммита Россия – АСЕАН в Сочи в этом году нам на словах об этом сказали и Индонезия, и Филиппины. То есть фактически, пожалуй, все страны АСЕАН захотели создать зону свободной торговли с Россией или с Евразийским Союзом.
Но и технологически, и, на самом деле, содержательно, наверное, более интересна была бы многосторонняя зона свободной торговли. Мир нам сейчас дает такие примеры. Есть и прорывные направления в таком ключе, есть направления, которые сейчас немножко в резерве. Я имею в виду и Транстихоокеанское партнерство, и всеобъемлющее региональное экономическое партнерство. Да и сам АСЕАН на самом деле из себя представляет некий экономический блок, экономический союз, движение товаров внутри которого фактически не ограничено ни таможенными пошлинами, ни какими-то другими дополнительными барьерами.
И это, кроме нашего двустороннего интереса евразийско-АСЕАНовского, еще и такой ответ на вызовы мировые. Меняется архитектура мировой торговли. Еще 20 лет назад мы понимали, что правила мировой торговли определяются в Женеве. Мы вступили в ВТО осознанно, приняли активнейшее участие во всех дискуссиях. Но вот немного сейчас расползается повестка мировой торговли по другим региональным объединениям, которые в том числе я уже перечислил. Они с разной степенью успешности, но будут развиваться.
— Но наличие вот таких больших межгосударственных союзов, прежде всего торговых, очевидно действительно, что мир к этому идет, ставит ли под вопрос наличие самой Всемирной торговой организации, не мешает ли это одно другому?
— Противоречия возникают. Мы заняли очень жесткую позицию, она артикулирована всеми нашими руководителями, и мы всегда на переговорах ее повторяем. Мы за то, чтобы ВТО ни в коем случае не рассыпалось, чтобы это была единая платформа выработки правил и самое главное — контроля за их реализацией. И региональные соглашения должны строиться по этим правилам. Может быть, через несколько лет или десятков лет ВТО станет союзом союзов. Такое теоретически возможно. Союзом таможенных союзов, союзом экономических союзов. И, конечно же, 30 игрокам быстрее договориться, чем 170-ти.
Но это такой мегамировой проект. Будет ли он реализован, и если реализован, то в какие сроки, сказать сложно. Один пример только приведу. Действительно прорывное Транстихоокеанское партнерство, включающее в себя пять стран с американского континента, семь стран с континента азиатского, причем четыре страны входят в АСЕАН, действительно показало нам пример и охвата, и количества дисциплин, количества направлений содержательных, которые есть в этом многостороннем соглашении. Но разное восприятие элитой США этого документа и неопределенности, которые бросили свою тень из политической жизни, из выборной жизни Соединенных Штатов Америки, очень сильно охладило пыл участников. И вот мы сегодня беседовали в том числе с нашими вьетнамскими партнерами. Они, к слову сказать, члены ТТП.
— Это как-то мешает налаживанию возможных будущих таких межблоковых взаимоотношений?
— Теоретически да. И поэтому нам нужно…
— И мяч на стороне тех, кто за океаном, я так понимаю?
— Конечно, конечно. Ведь вопрос в чем? В том, что там подразумевается после определенных переходных периодов не только либерализация торговли как таковой, но и выход на некие единые стандарты, на очень широкий круг стандартов — от технического регулирования до экологических и даже социальных стандартов.
— Которые мы пока, кстати, не знаем.
— Они сами их не знают, потому что им еще предстоит их выработать. Поэтому, конечно же, на определенном этапе, если мы не будем следить за этой темой, если мы не будем такие же переговоры аналогичные вести с нашими партнерами в АСЕАН, мы просто столкнемся с этой стеной. Не наше поколение, так следующее столкнется. Поэтому наша задача, не откладывая в долгий ящик — конечно, поспешать нужно медленно в этой ситуации, но не откладывать в долгий ящик точно, — идти к тому, чтобы наши соглашения были тоже соглашениями продвинутыми, также включали в себя большее количество дисциплин, чем обычная зона свободной торговли. Включали услуги, инвестиции, те самые упомянутые стандарты. И работать активно на площадке АСЕАН. Но при этом мы понимаем, что из Транстихоокеанского нового объединения исключен Китай.
— Да, причем официально.
— Да. Поэтому, возвращаясь к той теме, которую поднимали пять минут назад, мы выстраиваем этот мостик — и в том числе и в регуляторике, и в торговле услугами, и инвестициях с Китаем. Тоже очень осторожно идем. Потому что это Китай. Потому что это крупнейший экспортер мира с самым большим экспортным потенциалом, который себе можно представить. Плюс третье — совершенно другим уровнем финансовой поддержки экспорта. Что для нас просто важно.
— Хотел два вопроса еще задать. Я правильно понимаю, что Китай активно интересуется нашим межгосударственным торговым союзом под названием ЕАЭС? И кто больше, Китай или вот страны АСЕАН, можно их группировать, можно кого-то выделять?
— Да. Просто на уровне таких, может быть, личностных оценок, — ну, Китай, конечно, больше. Китай, конечно, больше. И очень сильные профессиональные переговорщики. Министерство коммерции Китая, наши партнеры ставят перед нами определенные задачи в ходе этих переговоров.
Переговоры уже стартовали. Наши президенты евразийские дали такое разрешение на проведение официальных переговоров. И нам сейчас предстоит понять его охват именно и в части товаров, и в уровне преференциальности. Что греха таить, конечно же, для нас китайская промышленность, отрасли такие, как машиностроительная, автомобильная, легкая промышленность, должны быть очень хорошо ознакомлены с этими возможностями, которые дает соглашение, и с теми рисками, которые за соглашением могут последовать. То есть с одной стороны, конечно, целый ряд отраслей, и, кстати, как это, может быть, ни парадоксально, сельское хозяйство очень стремится к открытию китайского рынка и готово поставлять туда продукцию. С другой стороны, мы понимаем, что мы должны заплатить за приход на тот рынок открытием своего. И баланс, в каких отраслях, с какими сроками и в каких объемах это произойдет, есть предмет не только переговоров, но еще и выработки переговорной стратегии.
— Алексей Евгеньевич, я правильно понимаю, что если все-таки наши торговые блоки межгосударственные найдут взаимопонимание и найдут ту форму сотрудничества, которая будет устраивать всех, это будет неким примером по устраиванию взаимоотношений, например, с такими межгосударственными блоками, как Евросоюз — и ЕАЭС, и Евросоюз, это возможно?
— Да. Этот мост будет просто крайне необходим. И если мы представим себе земной шар на секунду, то очень понятно, что и Россия — Китай, и Россия – АСЕАН, без сомнения, рано или поздно этот мост создадут. И будет совсем, совсем не понятно, почему как раз на границе России и Евросоюза возникает стена или, как минимум, барьер для движения товаров, услуг, капиталов, рабочей силы.
— При том, что никто этого не хочет.
Ссылки по теме
- Сможет ли Вьетнам стать новым азиатским тигром?
- ЕАЭС и Шелковый путь: новый мировой порядок
- Путин: ЕАЭС продолжит развивать связи с ШОС и АСЕАН
— Европейский бизнес не хочет точно совершенно. Наш не хочет точно. Вот те, надеюсь, временные политические ограничения, которые существуют, в общем-то, будут весьма ограничены по времени. Дай бог, чтобы они месяцы существовали, а не годы.
— Алексей Евгеньевич, спасибо вам большое. К сожалению, как всегда, времени мало на интересные разговоры. Но я благодарю за то, что нашли время, пришли к нам. Спасибо.
Источник: vestifinance.ru