В ФРГ изучением сельского хозяйства России и других бывших социалистических стран занимается целый научный институт. Он находится в восточногерманском Галле, называется Институтом аграрного развития в странах с переходной экономикой (IAMO) и входит в Ассоциацию Лейбница (Leibnitz-Gemeinschaft) — объединение 95 немецких научно-исследовательских организаций. DW поговорила с заместителем руководителя отдела аграрных рынков IAMO Линде Гётц (Linde Götz) о причинах роста цен на продукты, роли продуктового эмбарго и способах сдерживания продуктовой инфляции.
Deutsche Welle: В России все последние годы постоянно говорили о бурном развитии сельского хозяйства благодаря импортозамещению и введению продовольственного эмбарго в ответ на западные санкции. Казалось бы, продовольствия должно быть в изобилии. И вдруг самые разные продукты питания стали дорожать столь сильно, что правительству РФ пришлось принимать экстренные меры: ограничивать экспорт, регулировать цены. Что пошло не так?
Линде Гётц: Вообще-то цены на продукты питания весьма сильно росли в России уже с 2014 года, и я все удивлялась, почему население так спокойно на это смотрит. Основными причинами удорожания были девальвация рубля и российское продуктовое эмбарго. При этом, действительно, происходило бурное развитие отдельных секторов сельскохозяйственной отрасли.
Линде Гётц — одна из ведущих немецких экспертов по сельскому хозяйству России
Взрывной рост экспорта пшеницы — это во многом следствие низкого обменного курса. Большие успехи производителей свинины и мяса птицы — это, главным образом, результат продолжающейся уже многие годы политики импортозамещения, кульминацией которой стали продовольственные санкции. От того, что стало меньше импорта и конкурентов, особенно выиграли крупные компании, у них выросла норма прибыли, они смогли инвестировать в расширение бизнеса. Но надо понимать, что их успехи оплатили потребители. Цены на свинину, например, заметно подскочили.
Что же касается новейшей волны подорожания продуктов в России, то она связана со скачками мировых цен на отдельные аграрные товары — такое периодически происходит, например, из-за неурожаев в каких-то регионах планеты. А усиливает эту волну опять-таки низкий курс рубля, делающий экспорт в подобных ситуациях особенно выгодным. Он же ведет к удорожанию необходимой для сельскохозяйственного производства импортной продукции, например, семян и удобрений.
— Поэтому правительство России решило резко сократить вывоз из страны зерновых культур, и так уже ограниченный экспортной квотой. Оно ввело с 15 февраля вывозные пошлины на пшеницу, с 1 марта их удвоило, а с 15 марта взимает также пошлины на ячмень и кукурузу. Эти меры будут действовать до конца сельскохозяйственного года, до 30 июня. Они дадут желаемый результат?
— А с 2 июня, добавлю, будет действовать плавающая пошлина на пшеницу. Это сделано для того, чтобы производители и экспортеры не придерживали зерно в расчете на то, что ограничения скоро снимут. Однако все эти меры к снижению цен на хлеб совершенно точно не приведут. Главным результатом будет то, что Россия, не раз становившаяся в последние годы крупнейшим в мире экспортером пшеницы, уступит первое место Евросоюзу, как это произошло в прошлом году и может повториться в этом. Сейчас достаточно было одного только объявления из Москвы о введении пошлин — и пшеница на мировом рынке сразу подорожала. Европейским фермерам это очень выгодно.
Сбор урожая пшеницы в Ростовской области
— Почему же удержание пшеницы на внутреннем рынке не снизит цены на хлеб?
— Потому что доля пшеницы в себестоимости хлеба едва достигает 10 процентов. Иными словами: если вы собьете оптовую цену на нее на 10 процентов, хлеб чисто теоретически подешевеет лишь на 1 процент. К тому же хлебозаводы с хорошим менеджментом редко покупают пшеницу на пике, они используют свои запасы, заложенные при более низких ценах, и дожидаются следующего урожая, когда ситуация обычно нормализуется. Так что от принятых мер, скорее, выиграют производители мяса, потому что могут снизиться цены на фураж. Правда, пшеницу в России все реже пускают на корм скоту.
— В российском правительстве не могут всего этого не понимать. Почему оно, тем не менее, прибегло к инструменту ограничения экспорта?
— Потому что это традиционный, привычный инструмент, к которому российское правительство периодически прибегает в различных формах, когда встает вопрос о необходимости остановить рост цен и обеспечить продовольственную безопасность страны. В 2020 году была квота, в 2010-2011 годах были запреты на экспорт, в 2007-2008 годах — высокие пошлины.
При этом хочу подчеркнуть, что в России проводят в целом продуманную и обычно дальновидную политику в области сельского хозяйства, я уже давно за ней наблюдаю. Правда, российское правительство было в последние годы, возможно, излишне амбициозным, оно пыталось слишком быстро добиться больших успехов, в том числе экспортных, так что отрасли не дали достаточно времени спокойно развернуться и раскрыть свой потенциал. Он огромный, в этом я не сомневаюсь, и в долгосрочной перспективе Россия будет играть значительную роль на мировом аграрном рынке и увеличит свое присутствие на нем.
Птицеферма в Челябинской области
Но в конкретной ситуации нынешнего года в Москве, как мне кажется, стали нервничать, поскольку столь сильный рост цен на продукты питания оказался для правительства неожиданным, а впереди, в сентябре, парламентские выборы. Вот почему и решили прибегнуть к административным мерам, но с коротким временным горизонтом: до осени. Стоит задача до выборов удержать цены, и если контроль за экспортом мало что даст, а так оно и будет, то, значит, ближе к выборам придется все больше регулировать цены.
— Но ведь заморозка цен ведет к дефициту?
— В среднесрочной перспективе, но не сразу. Поэтому-то я и полагаю, что после выборов от нынешних мер откажутся. Иначе производство продуктов питания начнет терять привлекательность для инвесторов, а это кардинально противоречит установке на развитие сельского хозяйства и его экспортного потенциала. Если нынешний режим ограничений после выборов отменят, осенью и следующей весной будут нормально сеять. Если не отменят, то уже в 2022 году может сократиться урожай зерновых.
— То еть, иного пути, как отпускать цены, пусть и после выборов, вы не видите?
— Но ведь при этом можно расширить адресную поддержку малоимущих слоев населения.
— Вы имеете в виду талоны на продукты?
— Почему бы и нет?
— А что можно было бы сделать непосредственно для сдерживания продуктовой инфляции?
— Стимулирование рыночной конкуренции было бы весьма эффективным способом. Однако первым делом следовало бы, конечно, отменить продуктовое эмбарго.
Оренбургская область, август 2015. Уничтожение подпадающего под российские контрсанкции импортного сыра
— Но ведь вы сами только что сказали, что оно привело к бурному развитию сельского хозяйства в России.
— Я говорила об отдельных секторах аграрной отрасли и в качестве примера привела производство свиного и птичьего мяса. Если же посмотреть, скажем, на молоко, то здесь развитие оказалось уже далеко не столь динамичным. Разнообразной молочной продукции, включая масло и сыр, на российском рынке по-прежнему недостаточно, хотя производство и выросло. Я уже не говорю про широко известные проблемы с качеством. Так что в случае отмены эмбарго цены на широкий спектр молочной продукции, а также на овощи и фрукты, непременно замедлят свой рост или даже снизятся.
Если же говорить о среднесрочной перспективе, то самым эффективным средством сдерживания продуктовой инфляции было бы, конечно, укрепление рубля. Слабый рубль — едва ли не главная причина дороговизны продовольствия в России, ведь он стимулирует усиленный вывоз из страны даже той продукции, которой, казалось бы, должно быть в изобилии, например, подсолнечного масла. И одновременно делает очень дорогим импортное оборудование и сырье, необходимые для производства продуктов питания.
— В то же время в слабом рубле заинтересованы все российские экспортеры, что бы они ни вывозили: нефть, газ, металлы, оружие, зерно.
— А кто сказал, что существует универсальный способ решения проблемы? То, что выгодно одним, часто невыгодно другим, и найти баланс интересов бывает очень нелегко. Скажем, подорожавшая сейчас нефть — хорошо для России, но, по всей видимости, это усугубит ее нынешние проблемы с сахаром, потому что Бразилия при столь высоких ценах на горючее, наверняка, увеличит производство этанола из сахарного тростника, в результате мировые цены на сахар вырастут, и тогда это неминуемо скажется и на российском рынке.
Заместитель руководителя отдела аграрных рынков IAMO Линде Гётц (Linde Götz) — специалист по вопросам ценообразования, конкуренции и государственной политики в аграрной сфере и одновременно эксперт по России. Он изучала экономику сельского хозяйства в Университете имени Гумбольдта в Берлине и прикладную экономику в Миннесотском университете в США, а сегодня в качестве приват-доцента преподает в Галле-Виттенбергском университете имени Мартина Лютера.