Вышедший на прошлой неделе на Amazon Prime сериал «Охотники» о преследовании группой еврейских активистов нацистов, укрывшихся в Америке 1970-х, и предотвращении ими заговора по созданию в США Четвертого рейха вызвал крайне противоречивые отклики и даже возмущение еврейских организаций.
Повышенный интерес к сериалу был гарантирован — и непреходяще саднящей раной Холокоста, и вновь актуально острой темой опасности возрождения нацизма, особенно на фоне растущей активности правого экстремизма в западном мире, и стоящей за сериалом в качестве исполнительного продюсера фигурой новой модной звезды Голливуда, автора нашумевших недавних хитов «Прочь!» и «Мы» Джордана Пила, и участием в сериале в одной из главных ролей 79-летнего патриарха американского кино Аль Пачино.
Историческая основа: операция «Скрепка» и охотники за нацистами
Широко известно, что после окончания войны многие нацисты, скрываясь от правосудия, бежали в Латинскую Америку, где нашли укрытие под сенью диктаторских режимов Парагвая, Аргентины и некоторых других стран.
Менее известно, что немалое число их оказалось и в Соединенных Штатах — причем с ведома и при активном участии американских спецслужб. В первую очередь американцев интересовали ученые-специалисты, которых, как диктовала жестокая логика холодной войны, развернувшейся сразу после Второй мировой, нужно было как можно скорее перевезти в США, чтобы не позволить их мозгам оказаться на службе Советов.
Для этого была сформулирована и осуществлена так называемая операция «Скрепка». Проводило ее созданное специально для этой цели Объединенное агентство по целям разведки. В ходе операции для того, чтобы обойти приказ президента Трумана о недопустимости вербовки для работы в США членов нацистской партии и тех, кто был «более чем формальным участником ее деятельности», были фальсифицированы биографии целого ряда немецких ученых и специалистов.
Кодовое название проекта «Скрепка» появилось от скрепок, использованных для того, чтобы прикрепить новые политические личности «американских правительственных ученых» к их личным документам.
Под новыми американизированными именами эти люди влились в американскую жизнь, и многие из них действительно послужили американской науке. Самый известный из них — изобретатель первой в мире баллистической ракеты, знаменитой «Фау-2», Вернер фон Браун. В 1945 году он добровольно сдался в плен американцам и в течение 1950-60-х годов был основоположником американской ракетно-космической программы.
Вернер фон Браун во главе собранной им в результате операции «Скрепка» группы ученых, по большей части немецкого происхождения, работавших над созданием американской ракеты «Сатурн». Слева направо: Вернер Кёрс, Вальтер Хойсерман, Вильям Мражек, Вернер фон Браун, Дитер Грау, Освальд Ланге и Эрих Нойберт. 1961 г.
Общее число перемещенных в США в рамках операции «Скрепка» бывших нацистов и членов их семей составило около 4000 человек. Не исключено, что некоторые из них, став формально на службу американскому обществу, сохраняли нацистские симпатии.
Яркий пример такого непереродившегося нациста-садиста в исполнении великого Лоуренса Оливье показан в фильме Джона Шлезингера «Марафонец» (1976) с Дастином Хоффманом в главной роли.
Евреи — как от лица государства Израиль, так и различные еврейские организации в Европе и в США — действительно активно занимались выявлением, поиском, требованием экстрадиции, а в некоторых случаях даже похищением для возмездия нацистских преступников.
Самый известный из «охотников за нацистами» — Симон Визенталь, посвятивший этому делу всю свою жизнь. При его непосредственном участии и под его руководством были выявлены и преданы правосудию (в некоторых случаях чисто символически, посмертно) свыше 800 бывших нацистов, в том числе Адольф Эйхман, Йозеф Менгеле и многие другие.
И операция «Скрепка», и Вернер фон Браун, и Симон Визенталь упоминаются и даже в той или иной степени фигурируют в сериале «Охотники».
Однако в целом, к огромному моему — и как критика, и как еврея — сожалению, сериал невероятно далек от исторической правды, как с точки зрения фактологии, так и с точки зрения расстановки моральных и нравственных акцентов рассказанной в нем истории.
Картонные герои и картонные враги
«De mortuis aut bene aut nihil» («о мертвых или хорошо, или ничего») — эта латинская пословица не выходила у меня из головы, пока я смотрел сериал «Охотники» и обдумывал, как писать рецензию на фильм.
Сомнения мои были связаны с тем, что тема Холокоста, тема страдания евреев и их отчаянного стремления к возмездию, как та жена Цезаря, — вне подозрений, что любое касательство ее по определению освящено благородством намерений, и что придирки к пусть даже и не идеальному ее воплощению чуть ли не равноценны неуважению к самой теме.
Исполнительный продюсер «Охотников» — восходящая звезда Голливуда, автор нашумевших фильмов «Прочь!» и «Мы» Джордан Пил
Вспоминались уже довольно давние дебаты вокруг «Жизнь прекрасна» итальянского комика Роберто Бениньи, отважно сотворившего жизнеутверждающую комедию на фоне нацистского концлагеря и вознагражденного за свою отвагу «Оскаром». И вокруг совсем недавнего «Кролика Джоджо», где фюрер предстал в комической, чуть ли не обаятельной роли.
Одно из самых распространенных из появившихся в связи с выходом «Охотников» замечаний состоит в его стилистическом родстве с «Бесславными ублюдками» Тарантино, где спецотряд американской армии во главе с непоколебимым Брэдом Питтом отлавливает и уничтожает нацистов.
Однако фильм Тарантино — откровенно шутливая мистификация, и хотя пафос его явственно антинацистский, ни на какую глубину исторического анализа, а уж тем более моральную обоснованность действий своих героев его автор даже и не претендовал.
Не то с «Охотниками».
Жарким летом 1977 года, вошедшим в историю Нью-Йорка как «лето Сэма» — по имени таинственного и так и нераскрытого убийцы-маньяка — главный герой сериала, 19-летний еврейский юноша Джона, становится мстителем после зловещего и на первый взгляд необоснованного убийства его бабушки, пережившей Освенцим.
В главной роли 19-летнего Джоны Хайдельбаума снялся 28-летний еврейский актер Логан Лерман
Джона работает в магазине комиксов и вместе с друзьями с увлечением обсуждает перипетии только-только вышедшего на экраны первого фильма «Звездных войн». Добро и зло для него воплощено в фигурах бэтмена Брюс Уйэна, Дарта Вейдера и прочих под стать им мифических персонажей и их рисованных и киношных подвигов.
Именно в таком виде — почти как герои комиксов — перед ним предстает и компания мстителей, на которую он выходит, обнаружив ее следы в бумагах бабушки. В этой компании и мастер боевых единоборств японец Джо, и чернокожая красотка с копной афро на голове Рокси, и пара таких же, как покойная бабушка Руфь, уже сильно пожилых бывших узников Освенцима, и несостоявшийся актер-недотепа Лонни Флэш, и даже облаченная в свою несуразную для выбранной ею роли униформу монашенка-католичка.
Во главе этого пестрого сборища — таинственный миллионер, тоже некогда узник Освенцима Мейер Офферман. Эта роль умудренного и всезнающего гуру досталась Аль Пачино.
Не менее карикатурны и их оппоненты-нацисты: дослужившийся до поста заместителя госсекретаря Бифф Симпсон, совершенно неправдоподобно манипулирующий не только своим непосредственным боссом, но и самим президентом, арахисовым фермером Джимми Картером; загадочная женщина-вождь всего нацистского движения по прозвищу «Полковник», оказывающаяся в конце фильма не только уцелевшей Евой Браун, но и заботливо опекающей где-то в укромном поместье своего так же уцелевшего муженька Адольфа. Ну и, наконец, единственный из всего этого сброда не немец, но идейный нацист, молодой маньяк-убийца Тревис со смехотворными бакенбардами.
Как остроумно отметил один из рецензентов, на этом фоне персонажи «Людей Икс» или «Одиннадцати друзей Оушена» выглядят прямо героями Достоевского.
Аморальное морализаторство
Охотники, к которым присоединяется Джона, одержимы одной страстью — мщением. Мщением, как мы слышим постоянно на протяжении всего фильма, от имени шести миллионов невинно убиенных и сожженных в газовых печах. Ради этой благородной цели они готовы идти на что угодно, даже на смерть. Чем при этом руководствуются, рискуя жизнью, японец Джо и чернокожая Рокси, у которой к тому же руках пятилетняя дочурка, нам так толком и не объясняют.
Мщение это, однако, отнюдь не подразумевает предание нацистов правосудию. Американская система, убеждены они, так или иначе пропитана если не симпатиями к нацистам, то антисемитизмом, и на понимание и поддержку с ее стороны рассчитывать не приходится.
К Освенциму — месту гибели миллионов евреев, истоку и символу трагедии и изломанной психики героев фильма — «охотники» постоянно возвращаются и в разговорах, и в воспоминаниях
Мстить они решают по принципу «око за око». Так одна за другой перед нами предстают сцены отравления газом из умело вмонтированной в душевую кабину трубы служившей некогда в Освенциме, а теперь работающей в НАСА эсэсовки. Продавца магазина игрушек убивают, воткнув ему в глаз нож. Бывшего нацистского офицера, любителя Вагнера, оглушающе громкой музыкой доводят до того, что у него лопаются барабанные перепонки. Проводившему над заключенными Освенцима опыты по опреснению морской воды заливают в горло морскую воду, пока он не умирает.
Если бы все эти с садистским упоением творимые ужасы были частью фильма, снятого в столь любимом Джоной жанре комиксов, то сцены с ними можно было бы назвать просто безвкусными.
Но нет, несмотря на некоторую свою комичность, «охотники» вовсе не герои комиксов. Они живые люди, им не чужды сомнения, и весь фильм мы слышим колебания — по большей части из уст еще не затвердевшего Джоны: «А верша мщение по принципу «око за око», не становимся ли мы с ними на одну доску, не становимся ли такими же, как и они?»
В ответ на что непримиримый Мейер изрекает: «Герой — не тот, кто делает то, что правильно, а тот, кто делает то, что нужно».
Миролюбивое предположение: «Мщение — это достойная жизнь» тут же опровергается: «Нет, мщение — это мщение».
А когда милейшая пожилая пара Минди и Марри решают проявить «милосердие» к пойманному спустя три с половиной десятилетия убийце их пятилетнего сына, то милосердие это — пуля в затылок, а не предполагавшаяся поначалу долгая и мучительная смерть.
На фоне происходящего в фильме и творимого якобы во имя добра кровавого месива, любое подобного рода морализаторство выглядит и звучит не только чудовищно безвкусно. Главное — оно чудовищно аморально.
Переубедить «охотников» не в состоянии даже мельком появляющийся в фильме Симон Визенталь. Категорическое неприятие и откровенное отвращение, с которым он относится к жестоким и бесчеловечным методам «охотников», не останавливает Мейера Оффермана и нисколько не смущает создателей фильма.
Единственный моральный противовес возведенным охотниками в добродетель пыткам и жестокости — агент ФБР, чернокожая лесбиянка (прямо как в анекдоте) Милли. Но и она, убедившись в тщетности апелляции к правосудию, постепенно втягивается в «охотничий» круговорот и в борьбе с нацистами встает если не методами, то убеждением в один ряд с «охотниками».
В одной из последних серий ей наконец удается переубедить Джону не убивать злодея Трэвиса. И что же? Куда выводит нас логика фильма?
Один из упреков в адрес создаталей фильма состоял в том, что в роли главного «охотника» Мейера Оффермана был снят актер не еврейского, а итальянского происхождения — Аль Пачино
Получивший пощаду Трэвис даже в тюрьме убивает еврея. Он уговаривает своих родителей нанять ему в качестве адвоката именно еврея («говорят, что они лучше всех») и, когда на свидании в тюрьме тот говорит о возможности смягчения срока, Трэвис отвечает, что ему ради его дела нужно оставаться за решеткой и тут же закалывает адвоката припасенным ножом.
Это убийство для единственного, пусть тоже не лишенного карикатурности, но реально страшного злодея-маньяка Трэвиса — и ритуал, и акт вербовки единомышленников. Он совершает его на глазах уже сагитированной им в его человеконенавистнической антисемитской риторике толпы заключенных. И когда, вонзая нож в тело несчастного адвоката, он исступленно орет «Евреи нас не вытеснят!», ему так же исступленно вторит его вновь обретенная паства.
Это — одна из самых страшных сцен фильма, ибо, в отличие от многих других своих страшилок, лозунг этот создатели фильма не выдумали. Именно под такими знаменами: «Jews Won’t Replace Us!» шли на закончившуюся кровавым побоищем свою демонстрацию неонацисты в американском городе Шарлоттсвилль в августе 2017 года.
Неудержимые фантазмы
На фоне этой, вполне реальной и очень чутко актуализированной из далекого 1977 года в наше время реальности, абсолютной дичью выглядит одна из главных сюжетных линий картины.
Укоренившиеся в американском политическом и бизнес-истеблишменте нацисты не удовлетворены благополучием, безопасностью и богатством. Им нужна власть. И не просто власть, им нужно утвердить на территории Америки Четвертый рейх.
Средство достижения этой фантасмагорической цели такое же зверское и античеловечное, как и преступления Холокоста, но гораздо абсурднее и нереальнее всех остальных придумок авторов сериала.
Зловещая фюрерша «Полковник», стоящая во главе компании по производству пищевых продуктов, вознамерилась ни много ни мало отравить Америку — путем внедрения в новый продукт, кукурузный сироп, смертоносного яда, разработанного укрывшимися в Парагвае учеными-химиками, бывшими нацистами.
Чтобы доставить яд в США, нужно снять санкции с диктаторского режима Парагвая — чему способствует внедренный в Госдепартамент нацист Бифф Симпсон.
Яд поступает в Америку, и вот-вот смертоносный сироп отправится на полки американских супермаркетов. Его уже вовсю рекламируют по телевидению: по замыслу зловещих творцов Четвертого рейха, за сладким ядом потянутся в первую очередь падкие на сладкую дешевизну афроамериканцы, «очистив» таким образом страну от «низшей расы». Но ни злодеям, ни авторам фильма не приходит на ум элементарная мысль: ведь за сладким сиропом потянутся и ничего не знающие белые, в первую очередь дети.
Казалось бы, перед лицом такой общенациональной катастрофы «охотникам» можно уже не полагаться на свои скромные силы, а обратиться наконец в полицию. Но нет, наши герои, по лучшим канонам бондианы, сами сражаются на территории зловещего завода и предотвращают беду.
Не менее чудовищно и гротескно выглядит и целиком придуманная создателями фильма сцена лагерной жизни, в которой садисты-нацисты — любители шахмат — устраивают партию из людей-узников. У каждой живой фигуры в руках нож и, сбивая фигуру противника, человек должен вонзать нож сбитому узнику в сердце.
Пропустить Twitter пост , автор: @AuschwitzMuseum
Auschwitz was full of horrible pain & suffering documented in the accounts of survivors. Inventing a fake game of human chess for @huntersonprime is not only dangerous foolishness & caricature. It also welcomes future deniers. We honor the victims by preserving factual accuracy. pic.twitter.com/UM2KYmA4cw
— Auschwitz Memorial (@AuschwitzMuseum) 23 февраля 2020 г.
Конец Twitter сообщения , автор: @AuschwitzMuseum
«Освенцим был полон ужасов, боли и страданий, задокументированных в показаниях и воспоминаниях уцелевших узников. Изобретение несуществовавшей в реальности игры в человеческие шахматы — не только опасная глупость и карикатура. Оно еще и льет воду на мельницу тех, кто, пользуясь этой выдумкой, может отрицать и реальные преступления нацистов. Мы чтим память жертв, строго следуя подтвержденным историей фактам», — так высказалась по поводу этой сцены в фильме организация «Мемориал Освенцима».
Ну и совсем абсурдом выглядит самый конец фильма с выяснением подлинной личности непримиримого охотника Мейера Оффермана — обойдемся все же без спойлера, подробностей раскрывать не стану.
Отправной точкой для идеи «Охотников» для автора сценария Дэвида Вайля стала собственная семейная ситуация — как и у главного героя фильма, Джоны, его бабушка пережила Освенцим
Среди многих других упреков в адрес создателей «Охотников» — и то, что на роль Оффермана пригласили итальянца Аль Пачино, а не одного из многочисленных актеров-евреев его поколения. Но это уж никак не может быть причиной невнятности позиции фильма. Ведь автор сценария Дэвид Вайль — еврей, его бабушка пережила Освенцим, однако его объяснение казуса с живыми шахматами звучит очень туманно: «Символическая репрезентация ведет нас к эмоциональной и символической реальности, которая позволяет лучше понять опыт Холокоста».
В заключение хочется вспомнить то, с чего я начал — с похвальных, казалось бы, намерений создать кино на важнейшую историческую тему и о нашем праве судить его.
Добрыми намерениями, как говорится, вымощена дорога в ад.
Стилистическая, эстетическая, а главное, моральная и нравственная (не говоря уже о политической и исторической) неразборчивость и неразбериха — вот тот печальный итог, к которому пришли создатели фильма.