Автор паблика «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов больше месяца находится в СИЗО по нескольким обвинениям. В интервью Русской службе Би-би-си он назвал свой арест местью министерства внутренних дел, ответил на упреки бывших соратников в превращении «Омбудсмена полиции» в бизнес-проект, а также рассказал, как три года пытался договориться с МВД и о чем больше всего думает за решеткой.
Корреспондент Би-би-си послала вопросы через официальную интернет-систему «ФСИН-письмо» и получила отсканированные листы с рукописными ответами Владимира Воронцова на все отправленные ему вопросы.
Би-би-си: Против вас возбудили четыре уголовных дела за месяц. Как вы думаете, кто мог стоять за вашим преследованием?
В.В.: За преследованием стоит однозначно месть. И личная неприязнь. То, что происходит — по силам только министру внутренних дел страны: разные регионы, не связанные между собой уголовные дела, калейдоскоп статей УК.
Мой проект уволил генерала МВД из Новосибирска, отправил на пенсию начальника отдела интернет-троллей МВД Трифонова . Опубликовал аудиозапись с совещания наркоконтроля в Московской области, где требовали 55 хранений по 228 и 15 сбытов.
Все это огромные репутационные потери для МВД. Я лично критиковал их за чрезмерное применение силы и задержания за нарушение самоизоляции. МВД это бесит.
Почему [меня арестовали] сейчас? Наверное, точка кипения наступила. Это уже третий обыск. Плюс 11 гражданских исков, чтобы заблокировать группу и выездная проверка налоговой в отношении меня как физлица, это крайняя редкость. И вот арест.
(Русская служба Би-би-си направила запрос в МВД с просьбой прокомментировать заявления Воронцова о причинах возбуждения уголовных дел в отношении него.)
Би-би-си: Ваша супруга говорила мне, что вы ожидали такого развития событий. Пытались ли вы как-то предотвратить этот сценарий?Возможно, думали об эмиграции или рассчитывали неформально договориться с руководством МВД?
В.В.: Договориться с МВД я пытался все три года. Не из-за страха, а ради конструктива. Я регулярно писал в паблик, что хочу диалога, дайте представителя. В ответ тишина.
Бежать — нет. Я семейный человек, и меня много что держит в этой стране.
Владимир Воронцов во время судебного заседания
Но сейчас я уже не знаю. Я ничего не совершал, но уголовные дела льются как из рога изобилия. Суды действуют в обвинительном уклоне. Даже по гражданским делам они в 95% занимают сторону государства, я видел это, когда отсуживал простых работяг-копов. И это страшно.
Больше всего меня убивает разлука с семьей, особенно с дочерью. И как жить в этой стране? Закон и правовое государство — это миф.
Би-би-си: Некоторые бывшие сотрудники полиции в разговоре со мной отзывались о службе с безнадежностью и считали, что в ней ничего не изменить к лучшему. А вы верили, что можете повлиять на работу МВД своей профсоюзной деятельностью? Сейчас, после ареста, все еще так думаете?
В.В.: Признание проблемы — это половина ее решения. Фабрикация на меня уголовных дел и мой арест — показатели того, что проблему они решать не хотят.
Некомплект личного состава МВД бьет исторический максимум. Это говорит о том, что МВД работает плохо. События этой весны и задержания за выход из дома женщин с детьми и стариков показали, что полиция делает все, чтобы ее ненавидели.
Би-би-си: Вы когда-то были полицейским, потом защищали трудовые права сотрудников МВД, а теперь они же отправляют вас за решетку, полицейский спецназ пугает при обыске вашу дочь. Сочувствуют ли вам те люди, которые вас арестовывают, конвоируют и т.п.? Пишут ли вам полицейские в СИЗО в вашу поддержку?
В.В.: После моего ареста многие писали, что приняли решение уволиться. А некоторые гражданские — что передумали устраиваться на службу.
Да и тут [в СИЗО] конвой МВД очень сочувствует. Их обязали постоянно применять видеорегистраторы, конвойный сказал: «Я возил и [экс-главу ФСИН Александра] Реймера, и [бывшего главу Коми Вячеслава] Гайзера, но такое впервые».
По мнению МВД, я более опасен, чем глава ФСИН и глава республики Коми.
Би-би-си: Поначалу «Омбудсмен полиции» был аполитичным пабликом, и вы сами сторонились политики. Но затем стали писать о недовольстве «Единой Россией» и чиновниками, открыто поддержали «Умное голосование» Алексея Навального, сотрудничали с «Агорой», ездили в Шиес на форум, организованный «Открытой Россией» (организация признана нежелательной на территории России).Почему изменились ваши взгляды и связываете ли свое преследование с креном в политическую деятельность? Как отреагировала ваша аудитория?
В.В.: Есть избитая поговорка: если ты не занимаешься политикой — политика занимается тобой.
В первую очередь я понял, почему люди выходят на улицу. Это отсутствие честных судов: в первую очередь нет правового механизма добиться справедливости, когда суды ангажированы. А протест и огласка дают хотя бы надежду, но полиция этому препятствует. Как тут можно оставаться в стороне?
Журналист Илья Азар был задержан 26 мая за участие в пикете в защиту Воронцова, и после этого пикеты уже устраивались в его защиту
Би-би-си: Вам удавалось жить на доход от публичной деятельности, хотя в России популярна точка зрения, что общественной деятельностью много денег не заработаешь. Ваши критики из околополицейского интернета говорили мне, что вы занимаетесь бизнесом, а не правозащитой. Могли бы подробнее рассказать, за что получали деньги? Реклама в паблике? Представление полицейских в суде? Пожертвования? О каких примерно суммах идет речь?
В.В.: Я что, чиновник? Сверхдоходы чиновников пропагандистов и их читателей не интересуют.
В паблике было разное: и реклама, и платное представление в судах, и бесплатное, и консультации онлайн — бесплатные и платные, и добровольные пожертвования на развитие проекта. И огласка проблем, и целевые сборы на благотворительность вдовам сотрудников и больным детям полицейских. Причем сборы напрямую им.
Би-би-си: Бывший начальник центра «Э» МВД Нижнего Новгорода Алексей Трифонов в телеграм-канале заявил, что вы продались «заокеанским хозяевам». Администратор форума police-russia верит в обвинения против вас и говорил, что ваш паблик — просто бизнес. Михаил Пашкин говорит, что выгнал вас из профсоюза за неуплату взносов. В интернете создают целые «разоблачительные» паблики о вас вроде «Правда об Омбудсмене полиции». Как вы думаете, с чем связано такое большое число критиков вашей деятельности? Как вы ответите на их претензии?
В.В.: У Трифонова есть доказательства? Это все его личное мнение. Надо понимать, что этот человек потерял из-за меня работу.
(Би-би-си обратилась за комментарием к Алексею Трифонову: по его версии, он давно планировал свой уход из МВД и с публикацией в «Омбудсмене» он не связан. «Никаких последствий, в том числе дисциплинарных, от этого так называемого слива, не последовало. Там же не пьянство было, не гулянки, не пилёж бюджетов, а выстраиваемая работа. А за работу не наказывают и не увольняют», — пояснил Трифонов.)
Да и если перечитать сообщения в этом цпэшном чатике [имеется в виду утечка сообщений из закрытого чата сотрудников центра «Э» с мемами про оппозицию — Ред.)], то можно сделать вывод о Трифонове как о человеке, который пытается внушить окружающим то, чего нет. Он оправдывает абсолютно любые действия государственных органов.
Я же их во многом критикую, в чем-то хвалю. В чем моя ценность для иностранных хозяев? В том, что я говорю очевидные вещи? Есть повод хвалить — хвалю. Есть повод критиковать — критикую.
Пашкина в свое время пропагандистские Рен-ТВ самого очень сильно заливали фекалиями за его профсоюзную деятельность. Я думаю, этот человек [неразборчиво — Ред.] исключил меня за интервью либеральному СМИ («МБХ-медиа» — Ред.). Он считает это неприемлемым.
Би-би-си: После вашего ареста МВД официально призвало пострадавших от ваших действий выйти на связь. Как вы думаете, есть у вас личные враги, которые хотели бы написать на вас заявление ради сведения счетов? За что они могут на вас пожаловаться?
В.В.: Сотрудники МВД очень зависимые от своего руководства люди. Страх потерять работу толкает их на сделки с совестью. Меня приводит в ужас мысль о том, что они считают для себя приемлемым дать ложные показания на меня, сознательно понимая, что их клеветой меня надолго упекут в тюрьму. Должны же быть какие-то границы! Из-за их ложных показаний страдает в первую очередь моя семья. Это просто ужасно.
Би-би-си: Планируете ли продолжить правозащитную деятельность после выхода на свободу?
В.В.: Пока я не знаю. Я очень хочу увидеть семью и дочку. Через месяц ей пять лет, и она не понимает, почему нет папы. Я хочу, чтобы моя 81-летняя бабушка дожила до моего освобождения. Полгода назад умерла моя мать — ее дочь, и бабушке очень тяжело.
Но государственная машина безжалостна, дела фабрикуют одно за другим. Пока я думаю только о близких. И особенно горько сидеть по ложному обвинению.
Семья Воронцовых