С началом вторжения турецкой армии на территорию сирийских курдов международные аналитики начали спорить, какова роль и позиция России в этой новой ситуации, и какие выгоды или опасности она несет Кремлю.
После того, как курды в прошедшие выходные договорились с правительством Асада на встрече на российской базе Хмеймим о том, что армия Башара Асада выдвинется навстречу туркам, зазвучали рассуждения о том, не приведет ли это к прямому вооруженному противостоянию турецкой армии и союзников Асада, российских военных.
Заявления российских официальных лиц лаконичны и предельно сдержанны.
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, отвечая в понедельник на вопрос о вероятности военного столкновения с Турцией, сказал: «Мы даже не хотели бы думать о таком варианте». Песков напомнил, что для предотвращения такого столкновения военные двух стран поддерживают постоянную связь.
Сам президент Владимир Путин 12 октября сказал журналистам, что «территория Сирии должна быть освобождена от иностранного военного присутствия, и территориальная целостность Сирийской Арабской республики должна быть полностью восстановлена».
Российские эксперты, с которыми поговорила Русская служба Би-би-си, считают, что новая ситуация на северо-востоке Сирии в определенном смысле выгодна России, а также предполагают, что между российским и турецким руководством есть какие-то негласные договоренности на этот счет.
Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Для России эта ситуация и выгодна, и опасна одновременно — как все, что происходит в Сирии.
Выгодна тем, что все происходящее в очередной раз меняет диспозицию, и в этой диспозиции Россия, во-первых, подтверждает свое положение самого влиятельного внерегионального игрока.
Учитывая, что Европы там не было и нет, а Соединенные Штаты вот так вот странно уходят, то естественно, единственной внешней силой, которая выполняет, с одной стороны, стабилизирующую функцию, а с другой стороны, сила, к которой все обращаются как, так сказать, к гаранту, остается Россия.
В этом смысле, конечно, это закрепляет ее позиции.
Во-вторых, сам факт того, что курдам деваться некуда и они обращаются к правительству Асада за защитой в обмен на признание его юрисдикции, естественно, соответствует задачам России, потому что главная задача — это расширение юрисдикции Асада и запуск политического процесса в новом сирийском государстве.
В этом плане, конечно, России и Сирии придется пойти на уступки Турции — Турция займет часть территории, формально принадлежащей Сирии. Но зато остальная часть сирийского Курдистана может так или иначе перейти под управление Дамаска.
Ну и в-третьих, наверное — я не знаю, какие есть договоренности между Россией и Турцией, а безусловно, что-то есть, судя по очень сдержанной реакции России на всю эту операцию — конечно, уступая Турции право обеспечивать свою безопасность, я думаю, Россия попросит Турцию быть более гибкой по вопросу об Идлибе. Потому что там есть группировки, связанные с Турцией, с ними надо что-то делать, и Турция, которая собиралась что-то делать, этого не делает. Поэтому здесь уже, наверное, туркам придется закрыть глаза на, возможно, более активные действия сирийской армии при поддержке России.
Мы многого не знаем, но у меня есть ощущение, что между Россией и Турцией существует определенное взаимопонимание, по крайней мере относительно того, что допустимо, а что — нет.
Поэтому я очень сильно сомневаюсь, что будет прямое столкновение турецких и сирийских войск, а тем более турецких и российских. Скорее, будет просто какая-то новая линия соприкосновения, которую все будут соблюдать.
Линия фронта в Сирии
Виктор Мураховский, военный эксперт
Между командующим российской группировкой и турецким генеральным штабом есть прямая связь, и турки информируют нас о своих намерениях. Проводится координация с тем, чтобы предотвратить любые столкновения.
Россияне не будут участвовать (в выдвижении армии Асада на этот участок границы), их там не будет вообще никаким образом.
В этой новой ситуации для России есть какие-то тактические выгоды, типа возвращения курдов в переговорный процесс с правительством Асада.
Но со стратегической точки зрения ситуация крайне опасна и невыгодна, потому что турецкое наступление — это все-таки военная агрессия.
Судя по тому, что турки не стремятся отдавать ранее занятые районы Сирии — я напомню, это, например, район Африна и проводят там политику, так сказать, туркизации: расчеты в турецкой валюте, начинают открывать филиалы своих высших учебных заведений и тому подобные вещи, есть опасность, что если турки действительно займут вот эту тридцатикилометровую полосу вдоль границы, они там будут проводить такую же политику, и будет абсолютная неопределенность по поводу вывода оттуда турецких войск даже в среднесрочной перспективе.
Возможная зона безопасности, которую хочет создать Турция
Политолог Михаил Магид
Проблема заключается в том, что Россия втянута в очень опасный конфликт. Происходит раздел Сирии между несколькими державами: Турцией, которая поддерживает антиасадовскую оппозицию, Ираном и Россией, которые поддерживают Асада, курды сейчас пытаются заручиться поддержкой Асада, туркам это не нравится…
Потенциально угроза вовлечения российской армии в этот конфликт, конечно, есть. Но я бы не стал ее преувеличивать.
После инцидента 2015 года, когда был сбит российский самолет, обе страны оказались на грани войны, но такая война не нужна ни Турции, ни России, потому что она все-таки может иметь очень тяжелые последствия для всех. Думаю, что Турция и Россия будут стараться избежать прямого конфликта всеми средствами.