Виктор Филинков и Юлий Боряшинов в суде (архивное фото)
В Петербурге выступили с последним словом Виктор Филинков и Юлий Бояршинов. Обвинение считает их участниками сообщества «Сеть», которое признано в России террористическим и запрещено. С учетом уже вынесенных приговоров по делу «Сети» общий срок для 10 молодых людей, большинство которых заявляли о пытках и не признали вину, составит более 100 лет.
«Все, что я могу сказать: нет, неправда»
Последнее перед вынесением приговора выездное заседание московского военного суда в Петербурге началось с выступления в прениях 25-летнего программиста и антифашиста Виктора Филинкова. Он родился в Казахстане, жил с женой в Петербурге, где работал в компьютерной фирме. В январе 2018 года был арестован в связи с расследованием управлениями ФСБ в Петербурге и Пензе дела «Сети».
Филинков — единственный из трех фигурантов петербургского дела отказался от признательных показаний (так поступили все осужденные в Пензе) и первым заявил о пытках. Прокуратура запросила для него девять лет лишения свободы.
Последнее слово Филинкова по сути началось еще на стадии прений. Эту часть выступления он читал по бумаге, а заключительное обращение к суду заранее заготовлено не было.
Выводы обвинения о том, что в «Сети» он участвовал в качестве связиста, Филинков последовательно отвергал, заявляя, что на всех стадиях процесса доказательств этому никто не предоставил: «Чем подтверждается, что я избирал себе некую роль? Когда, кого я снабдил средствами связи? Никто из свидетелей об этом не говорит».
Представители власти, по словам Филинкова, «два с половиной года демонстрируют предвзятость» по отношению к подсудимым: «В начале дела шла речь о терактах к Чемпионату мира по футболу и выборам, потом НТВшники рассказывали о взрыве мавзолея Ленина… Собрались бизнесмен, программист и промышленный альпинист [фигуранты петербургского дела] и давай думать, как Ленина взрывать — потрясающая история!»
По его словам, в 17 томах дела, которые он читал, нет никаких доказательств того, что кто-либо из обвиняемых планировал теракты: «Все, что я могу сказать: нет, неправда… Ни «владения огнестрельным оружием» (вообще никакого оружия там не было), ни изготовления и применения взрывчатых веществ и взрывных устройств», ни «ведения боя с применением различных видов оружия» и прочее — ничего такого. Чем вообще подтверждается наличие у меня этих навыков… Какие со мной следственные действия проводились, чтоб писать «освоил приемы захвата зданий, сооружений и физических лиц»? Нет, не освоил и не осваивал. Ни физические, ни юридические лица захватывать не умею».
Виктор Филинков фактически прочел в суде лекцию об алгоритмах шифрования, исопльзуемых при обмене сообщениями в интернете
«Обвинение не понимает, как работает компьютер»
Выводы следствия о том, что участники «Сети» использовали «отработанную систему конспирации», а Филинков обеспечивал «меры по защите от разоблачения и утечки информации», программист разбирал как профессионал. Из-за стекла в «аквариуме» звучали слова «PGP», «Jabber», для наглядности Филинков показывал нарисованные им схемы и надел самодельный бумажный колпак с надписью «SMTP» (Simple Mail Transfer Protocol — протокол передачи почты).
В материалах дела указаны три технологии конспирации, указал он: псевдонимы, которые фигуранты использовали в повседневном общении и интернет-переписке, в том числе со школьных лет. Кроме того, следователи выявили применение PGP (по словам Филинкова, обычной компьютерной программы для шифрования и цифровой подписи сообщений, файлов и другой информации в электронном виде) и cистему обмена сообщениями Jabber (ее широкое использование подтверждал в суде эксперт).
«Так где же все эти почтовые ящики, зашифрованные письма и ключи шифрования к ним? Море «признательных показаний», считанных данных с электронных устройств данных — и ни следа переписки или ее шифрования», — обратился к суду Филинков.
Лекция о том, что «конфиденциальность — это не анонимность, не конспирация», не впечатлила судей. «Обвинение не понимает, как работает компьютер», — подвел итог Филинков.
«Человек с псевдонимом Юра подписывается так на всех сайтах в интернете — это следует из вещдоков и Skype, «Спайк» — так называют Илью Шакурского с 8-9 класса школы, что подтверждается свидетелями, «Рыжий» — я его видел, он рыжий, «Близнец» — у него есть брат-близнец», — опровергал он наличие конспирации среди фигурантов.
Филинков призвал судей обратить внимание на разницу в показаниях свидетелей: то, как они зафиксированы в протоколах, и что говорилось на публичном допросе в суде: «предъявили постановление об обыске» превратилось в «никакого постановления»,»сам открыл дверь» — в «они открыли», «нас встретил Прокофьев» (сосед Филинкова по квартире) — в «положили на пол» и «заломала куча мужиков».
«Вымышленное террористическое сообщество сконструировано абы как. Плохой сценарий написан! И разыгран ужасно. Бедные офицеры ФСБ… Я бы рассмеялся или пожалел этих утомленных высокоинтеллектуальным трудом людей, если бы не сидел уже два с половиной года в комнате восемь метров, если бы не грозящий срок, если бы не страдал от болей физических, травм психических, если бы моей жене не надо было получать убежище в Финляндии — и еще тысяча «если бы», — заявил Филинков.
Юлий Бояршинов признал свою вину в участии в «Сети» и хранении пороха. Обвинение требует для него шести лет
«Я никогда не разделял террористических взглядов»
28-летний промышленный альпинист Юлий Бояршинов, несмотря на жалобы в суды России и ЕСПЧ на пыточные условия в СИЗО-6 и материалы дела, из которых следует, что ему угрожали насилием сокамерники, в суде отрицал факт оказания давления на него. Он признал свое участие в «Сети» и хранение банки с дымным порохом, за что прокурор запросил для него лишь шесть лишения свободы.
Последнее слово Бояршинова было коротким: «Уже два с половиной года я в СИЗО почти. Не могу сказать, что это был опыт исключительно негативный. Потому что за это время изоляция научила меня еще больше любить людей и свободу и еще больше ценить всех близких, которые поддерживали меня. Хочу поблагодарить всех, кто меня поддерживали — родителей, супругу, всех близких людей».
«Кроме того, хочу еще раз подчеркнуть, что я никогда не разделял террористических взглядов. Не разделяю и сейчас. Сожалею о содеянном. Рад, что моя деятельность не нанесла вреда реального другим людям. Прошу суд не выносить для меня строгое наказание», — заявил в последнем слове Бояршинов.
«Девять запрошенных лет — наверное, это признак уважения»
Затем с последним словом выступил Филинков. То есть он продолжил свое выступление, начавшееся в рамках прений.
«Девять запрошенных лет — наверное, это признак какого-то уважения, может быть, ко мне, ко всему, что я делал?» — начал выступление уже без написанного текста Филинков.
«Возникла мысль относительно показаний Зорина», — сказал он. Это студент из Пензы, на показаниях которого было основано дело «Сети». Он заключил сделку со следствием и был освобожден от наказания по делу об участии в террористическом сообществе.
«У человека в крови обнаружено пять наркотических веществ во время освидетельствования. При этом найдено при нем два — МДМА и марихуана. Ни МДМА, ни марихуаны в крови нет: пять веществ, синтетические наркотики другие. Благодаря обстоятельствам у меня есть возможность пообщаться с наркобаронами, и они говорят, что синтетические наркотики быстро выводятся из крови. И если бы он употреблял марихуану, то она бы еще осталась у него. Я предполагаю, что сотрудники ФСБ знали, что Зорин употребляет, подбросили ему МДМА и марихуану — видимо, популярные наркотики. Но прогадали — ни того, ни другого у него в крови нет. Поверить в то, что он ездил с ними год, как он говорит, и не употреблял их, а употреблял все, видимо, вокруг другое — тяжело», — говорил Филинков.
«Относительно других признавших показания — Юлика [Бояршинова], Игоря [Шишкина] — они действуют прагматично, они не верят в то, что возможен какой-то другой исход, я их понимаю, — сказал он. — Хотелось бы упомянуть всех, кто засветился в этом деле, в первую очередь это УФСБ — питерское, пензенское, МВД, которое выполняет приказы устные сотрудников ФСБ вообще без запинки, не задавая никаких вопросов, прокуратура, которой хватает только на то, чтобы писать отписки, чтобы пригласить полковника, чтобы он зачитал с бумажки, отказаться от реплики, запросить девять лет… Непонятно, это абсолютно ручное ведомство или это обещанные 10 лет…»
В этот момент судья остановил Филинкова со словами: «Я вас просил немножечко думать о том, о чем вы говорите».
«… Мне обещали 10 лет сотрудники ФСБ. Непонятно, чья это инициатива — прокуратуры, ФСБ? В принципе, это не так важно. Сотрудники Следственного комитета, которые передают заявления о преступлении от одного к другому, теряют все доказательства. Сотрудники ФСИН, которые отказываются регистрировать повреждения, которые обещают, что видеозаписи не будут утеряны, а потом их, оказывается, удалили, суды, которые избирали меру, продлевали ее. Законодательная власть, которая пишет такие статьи. Замарались все, как из этой ситуации выходить, я не знаю… Всё».
Приговор Филинкову и Бояршинову огласят в понедельник, 22 июня.