Прошел год с момента обрушения автомобильного моста Моранди в Генуе, когда десятки машин и грузовиков сорвались вниз. Погибли 43 человека. Те, кого затронула эта трагедия, делятся своими воспоминаниями.
13 августа 2018 года Эммануэль Диас с братом Генри ехали по мосту Моранди. Эммануэль улетал в родную Колумбию обучаться на психолога, Генри вез его в аэропорт.
«Когда мы прощались, я его обнял крепко-крепко и сказал: Генри, я тебя очень люблю и весьма тобой горжусь. Я что-то странное почувствовал, потому что не хотел его выпускать из объятий — настолько, что последнее, что он мне сказал было: Эммануэль, мне действительно пора ходить. Теперь мне кажется, что его судьба была предопределена, а жизнь дала нам возможность попрощаться. Потому что последнее наше объятие было, наверное, самым крепким в нашей жизни. Я хотел обнять его навсегда», — рассказывает Диас.
На следующее утро, прилетев в Боготу и ожидая собственный пересадочный рейс в город Медельин, он увидел в новостях, что в Генуе 14 августа рухнул мост. «Я сразу почувствовал, что-то не то. Есть особая связь между братьями. Я посмотрел на фото Генри и подумал: почему мне кажется, что ты где-то весьма далеко? Я почувствовал, что его больше нет со мной», — говорит Диас.
Эммануэль Диас
«Когда я добрался до Медельина, я пытался дозвониться до него, дозвониться нашим друзьям, нашей матери в Италию, но безуспешно. Я был почти в 14 тысячах километров. Потому я начал искать новости в интернете новости, искать последние сообщения. У нас была желтая машина, весьма заметная. Я стал смотреть прямую трансляцию в «Фейсбуке» и увидел момент, когда из обломков вытащили нашу машину», — вспоминает он.
«В этот момент я понял, что мой брат погиб. Я смотрел на изображение и думал: никто не мог выжить в этой машине — это невозможно! Я упал на пол, у меня ноги подкосились, я рухнул», — рассказывает Диас.
Заместитель прокурора Паоло Д’Овидио вышел на работу после летнего отпуска и понял, что забыл дома мобильный. Он позвонил жене, чтобы сказать ей об этом, а она попросила его включить новости.
«Она сказала: посмотри, что-то случилось с мостом Моранди. Я зашел в интернет и увидел первые фото. Я поспешил домой, чтобы взять телефон, а затем совместно с полицией отправился на место [происшествия]. Мы прибыли туда в течение часа. Там уже были пожарные, полицейские, врачи и журналисты. Шел дождь», — рассказывает Д’Овидио.
«Я увидел столько отчаяния! Я не могу сделать вид, что это не угнетало. Люди кричали, плакали. Собаки искали людей — искали тех, кто еще был жив. И там были целые куски моста, целые куски дороги, которые упали на другие дороги», — говорит он.
«Были разрушены склады, на которые упали 50-60 метров дорожного полотна. Был грузовик, зависший над 50-метровой пропастью с водителем, застрявшим внутри. И было сразу понятно, что наряду с поиском выживших необходимо понять, что же произошло. И с этого началось расследование», — вспоминает Д’Овидио.
Одним из первых свидетелей стал Давиде Капелло, который был за рулем Volkswagen Tiguan. Он проехал примерно половину моста, когда услышал глухой металлический звук.
«Это был не удар, это не взрыв. Казалось, что сломалось что-то сделанное из стали. Как будто трещина возникла — что-то раскололось. Я на несколько секунд обомлел — не мог понять, откуда возник этот звук. После я увидел, что все впереди меня начинает рушиться. Я увидел, как машины передо мной исчезают — и падают обломки дороги», — говорит Капелло.
Давиде Капелло
«Я дал по тормозам, чтобы остановить машину до разлома. Но мне не удалось этого сделать. Я почувствовал, как дорога подо мной пропадает, а автомашина падает. Я отпустил руль, схватился за голову. Я кричал: я погиб, я погиб, я погиб. Это было очень странное ощущение — все случилось так скоро, у меня даже времени не было испугаться. Единственное, что я чувствовал, так это собственное бессилие. Ожидание, когда все закончится», — вспоминает Капелло.
«Мне повезло, потому что машина приземлилась на кучу обломков. Помню, как ударился о нее задней частью машины. Повсюду вокруг меня стоял грохот. Грохот и пыль, как будто ракета попала в мост. Я оставался в машине минут двадцать, потому что мне было жутко выходить. Когда я наконец вышел, я огляделся вокруг и увидел повсюду обломки, разбитые автомобили с людьми внутри. Наступила нереальная тишь, неестественная. Это было как на поле битвы», — говорит он.
В тридцати метрах ниже уровня моста Мимма Черто находилась у себя дома в квартире на третьем этаже многоквартирного жилого дома. И она услышала тот самый удивительный металлический звук.
«Я была в душе. Я услышала этот звук, похожий на гром, который, казалось, продолжался вечно. Как будто что-то сталкивающееся с железом. Я решила, что, может, это грузовик упал на железнодорожные пути. А после я услышала, как люди бросаются по улицу, кричат», — рассказывает она.
«Я открыла окно и увидела в реке все эти машины с включенными фарами. После я посмотрела вверх и увидела обломки моста. И тогда я просто застыла на месте. Я схватила сумки, обулась и побежала. Я позвонила сестре и послала ей фото, потому что невозможно было разъяснить, что случилось. Никто бы не поверил», — вспоминает Мимма.
Ее сестра, Анна Рита, была на работе. Сейчас им обеим за 60, а когда этот мост возводился над их многоэтажным домом в 1960-е годы, они были детьми.
«Мы наблюдали, как он растет. Мы играли под ним. Когда президент приехал на его открытие, мы почувствовали, что живем под архитектурным шедевром. Это был признак того, что Италия развивается», — говорит Анна Рита.
«Когда я увидала фото разрушенного моста, то я почувствовала себя так, будто меня предали. Потому что этот мост был там с моего детства. Это как если бы ты узнал, что твой лучший товарищ — убийца», — добавляет она.
Инженер-проектировщик профессор Кармело Джентиле был в отпуске в Греции, когда он получил сообщение от своего брата о том, что мост рухнул.
«Моя супруга рассказывала, что я сидел в полной тишине в течение двадцати минут после того, как прочитал это сообщение. Тяжело передать, что происходило тогда в моей голове», — говорит он.
Кармело Джентиле
Осенью предыдущего года Джентиле и его команда из Миланского политехнического института проводила обследование моста в рамках подготовки к проекту стоимостью 26 млн евро. Планировалось укрепить опору, которая в итоге рухнула. Работы по усилению должны были начаться минуя месяц.
«Мы используем датчики, и по измеренным нами вибрациям обнаруживаются отклонения, что позволяет понять, какова жесткость и работоспособность моста. Выяснилось, что та часть моста, которая впоследствии надломилась, имела ярко выраженные аномалии», — рассказывает он.
«Если инженер видит, что что-то необычное (в данном случае форму волны, которая была весьма странной и выходила за рамки обычных измерений), ему нужно провести более глубокие тесты, чтобы заглянуть вовнутрь всей структуры и понять, что там происходит внутри. И сделать это необходимо как можно быстрее», — объясняет Джентиле.
Мост Моранди до обрушения
Частная компания Autostrade, управлявшая этим мостом, заявляет, что всегда следила за его состоянием, проводила регулярные проверки — и ни разу ни одна из них не показала, что необходимо предпринять «незамедлительные или срочные меры».
Джентиле послал собственный отчет в компанию SPEA engineering, дочерней компанией Autostrade, которая выполняет для нее работы.
«Если бы они попросили меня провести дальнейший разбор, то я бы, возможно, увидел бы, в чем проблема, — признается Джентиле. — Вероятно, как только бы я установил аппаратуру, я бы понял, что ситуация с момента нашего первого теста ухудшилась. В этом случае я мог бы обратиться к судье и, вооружившись объективными данными, потребовать закрыть мост на основания требований безопасности».
Паоло Д’Овидио
Заместитель прокурора Паоло Д’Овидио и его команда собрали улики и представляют их на досудебных слушаниях. Расследование коснулось около 80 человек — от главных менеджеров до инженеров и технического персонала.
Д’Овидио не берется утверждать, что Autostrade знала, что мост может рухнуть. Однако он полагает, что вполне имела место преступная недооценка рисков — если не нечто большее. Собранные свидетельства основаны на документах, которые были изъяты во время следствия, и на состоянии обломков, поясняет он.
Компания Autostrade в свою очередность заявляет, что по итогам мониторинга моста проводилось техническое обслуживание. На это за три года до обрушения моста было потрачено 9 млн евро.
Однако Д’Овидио и его команда хотят узнать, почему Autostrade так долго оттягивала ремонт подломившегося пилона. Два других пилона были укреплены в начале 1990-х, когда Autostrade все еще была государственной компанией (позже она была приватизирована).
В те годы профессор Джентиле был одним из тех, кто работал над проектом моста и был свидетелем некоторых тревожных сигналов разрушения конструкции.
«В какой-нибудь момент, когда они осматривали мост, отломился кусок бетона — и возникла дыра. А внутри можно было увидеть, как металлическая конструкция разваливается на части. На самом деле, мы нашли кусок, где вообще не было бетона. Внутри есть воздушный карман, в который попадает вода и разъедает металл», — поясняет инженер.
«[Проектировщик этого моста] Рикардо Моранди любил поэзию бетона, потому хотел построить этот мост так, чтобы все, что вы видели, это бетон, а весь металл был спрятан внутри него. Если все сделано идеально, то тогда металл остается внутри под защитой. Однако если производственный процесс не совершенен, вы не сможете отследить, не началось ли разрушение металлической конструкции. При уровне развития технологий того времени было сложно не допустить возникновения воздушных карманов или пузырей в бетоне», — говорит Джентиле.
Как говорит Паоло Д’Овидио, экспертиза обломков показала, что в обрушившейся секции моста большая часть металла в бетоне подверглась сильной коррозии.
Следователи в то же время изучают возможные производственные дефекты и то, как проводилось техническое сервис моста.
«Состояние моста было просто ужасным. Это просто чудо, что этого не случилось раньше. Это могло случиться за три, пять или даже за десять лет до этого», — говорит заместитель прокурора.
Оставшаяся часть моста была взорвана в июне 2019 года
Компания Autostrade привлекла своих экспертов, которые оспаривают наличие признаков усталости конструкции — как и того, что выявленной коррозии было довольно для снижения несущей способности моста.
«Кто виноват? Это вина тех, кто должен был бы непосредственно взяться за дело и укрепить мост, но не сделал этого. Тех, кто должен был бы потратить средства, но не сделал этого. Тех, кто должен был их проверить, но не сделал этого», — говорит Д’Овидио.
Прокуратура готовятся предъявить обвинение подозреваемым в непредумышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах или убийстве в результате ДТП. Могут уйти годы, прежде чем суд вынесет вердикт.
Эммануэль Диас отложил свою учебу в Колумбии и добивается справедливости для своего брата Генри. Он посещал все предварительные слушания в суде.
«Такая у меня сейчас работа. Это моя жизнь. К счастью, судьба заставила одного из нас на Земле — бороться за другого и заботиться о нашей матери», — говорит Диас.
«У нас с Генри была непростая жизнь. Мы выросли в Колумбии в мире насилия. Моего отца убили, потому что он был связан с наркоторговцами. Когда мы переехали в Италию, то мы с Генри весьма много трудились, чтобы обелить нашу фамилию. Ему было 30 лет, когда он погиб. Всего несколько месяцев от получения диплома инженера. Он устраивал благотворительные мероприятия, чтобы собрать деньги для детей в Колумбии, ведь так много его школьных друзей потерялись в мире наркотиков. Он всегда улыбался, потому что любил жизнь, всегда прославлял ее, говорил, что это чудесный дар», — вспоминает брат погибшего.
«Я знаю, что есть люди, которые несут ответственность. Я знаю, что есть люди, которые должны быть наказаны. Я уверен, что мы добьемся справедливости — потому что этого хочет вся Италия. Что тебе делать, если ты уже умер? Восставать из мертвых. Италия тем самым пошлет всему миру сигнал, потому что она опять хочет стать великой страной, которой она была. Я знаю, что справедливость восторжествует», — говорит Эммануэль Диас.
***