Законопроект о внесении изменений в федеральный закон «Об образовании» Госдума РФ готовится принять в третьем чтении. Инициаторами документа являются 14 депутатов Госдумы и членов Совета Федерации. Они, среди прочего, предлагают ввести определение «просветительской деятельности» и наделить правительство полномочиями ее контролировать.
Против законопроекта уже активно выступили ученые и образовательное сообщество. Так, астрофизик и ведущий научный сотрудник Государственного астрономического института им. Штернберга МГУ Сергей Попов запустил петицию на Change.org с требованием отказаться от предлагаемых поправок в закон. Сейчас петиция собрала более 230 тысяч подписей. Сергей Попов в интервью DW пояснил, что не так в нынешнем законопроекте и каких последствий ждать после его принятия.
Deutsche Welle: Вы понимаете, почему в Госдуме именно сейчас занялись просветительской деятельностью? Что стало триггером?
Сергей Попов: Честно говоря, четкого понимания у меня нет. Мне все-таки видится этот законопроект неким случайным побочным продуктом комиссии Госдумы по борьбе с иностранным влиянием. Знаете, это, как на кухне — когда много чего готовят и остаются обрезки, из которых выпекают странное блюдо не по рецепту. Вот этот законопроект со всеми его жуткими недочетами производит впечатление халтуры.
— Против кого, в первую очередь, направлен законопроект?
Сергей Попов
— Никаких внятных примеров авторы не привели. Сначала говорили о Джордже Соросе, который давно ничего не делает в России, потом упомянули ИГИЛ. Сенатор Климов договорился даже до «Аум Cинрикё». Я не знаю, кого они еще упомянут.
— Судя по тексту документа, попасть под его действие может любой просветитель — от организатора лекционного клуба по интересам во дворе дома до ученого, который вышел в TikTok. Так ли это?
— Мне кажется, что да. Поправки сами по себе неконкретные, а регулирование содержит в себе презумпцию виновности. Мол, все вы, обменивающиеся какой-то там непонятной информацией, потенциально виновны. Государство оставляет себе простор разбираться с кем угодно. Детали будут зависеть от того, как будут прописаны подзаконные акты.
— Вы думали, как лично на вашей работе может отразиться законопроект?
— Сразу могу сказать, что я точно ничего ни с кем согласовывать не буду. А если согласование будет обязательным условием, то я просто не буду читать лекции и публиковать статьи. Думаю, что многие ученые будут использовать такой же подход.
Другое дело, что на ученых могут начать доносить. Где-то лекция оскорбит чьи-то чувства, что-нибудь не так скажут про наши традиции… Это самое неприятное, что может произойти. Случайные люди будут страдать от последствий законопроекта. Я лично не собираюсь включать внутреннюю цензуру, опасаясь, что у меня могут быть проблемы после прочитанной лекции или видео на YouTube.
— В проекте закона есть поправка о регулировке международного сотрудничества российских ученых. На что это повлияет?
— Думаю, прежде всего, упадет качество летних и зимних школ для молодых ученых и студентов, куда традиционно приглашают специалистов со всего мира. Из-за согласований и бюрократии организаторы лишний раз подумают, надо ли приглашать классного специалиста из-за границы или взять не такого классного, но зато без проблем, здесь, в России.
Кстати, хочу заметить, что сейчас любой договор с зарубежным преподавателем и так проходит множество проверок. Не говоря уже о том, что человек в страну будет въезжать по визе. Если у спецслужб есть претензии, они и сейчас имеют возможности это остановить.
— Авторы законопроекта подчеркивают, что хотят бороться с пропагандой из-за границы, которая в России маскируется под просветительскую деятельность. При этом в России есть очевидная шпиономания, в том числе предположения, что российские ученые могут передать какие-то знания за границу. Вы в научной работе чувствуете такой откат в советские времена?
— В этом смысле да, потихонечку отказываемся. В нескольких институтах прямо было видно, как труднее стало устраивать международные конференции, потому это начало требовать большего согласования.
Обязанность ученых, занимающихся фундаментальной наукой, писать статьи во все доступные журналы. Они же вырывают тайны у природы, а тайны государства они и не знают.
Я в плане текущего общения не ограничиваю свои зарубежные контакты. Будучи астрономом, я настолько далек от всего того, что знать не надо. Скорее у меня есть обратный инстинкт: если меня пригласят на экскурсию на закрытый объект в России, я сто раз подумаю, прежде чем пойти.
— И все же, почему идея, что государство согласовывает просветительские проекты — плохая? Может быть, сенатор Климов хочет так бороться с лженаукой, и в этом нет ничего плохого?
— Если обращаться с обществом как с потенциально опасным субъектом, то это общество либо постепенно станет таким, либо полностью станет безвольным и потеряет любую инициативу. В меняющихся условиях современного мира это приводит к плохим последствиям. Известно, что хорошо выживают эволюционирующие и самоорганизующиеся структуры. А строгое регулирование просто напрочь это исключает.
— Если законопроект примут, какие перемены в научном мире мы увидим в самое ближайшее время?
— В самой краткосрочной перспективе мы увидим, как сократится международное сотрудничество. А дальше зависит от того, будет ли министерство все активно регулировать. Если да, то просветительская активность сразу сойдет на нет, потому что люди не захотят с этим связываться.
Дальше, я думаю, будет рост оппозиционности в определенных кругах. Большое количество активных, умных молодых людей, которые до этого законопроекта могли рассказывать, например, про митохондрии, очевидно будут на домашних кружках рассказывать уже про что-то совсем другое. Хочется сказать нашим сенаторам: не надо повторять ошибки столетней давности и чрезмерно пытаться зарегулировать все происходящее в обществе.