Среди данных, которые белорусские власти предпочли скрыть от широкой общественности, в первую очередь оказались данные о смертности — их Белорусский статистический комитет (Белстат) не публиковал с июня 2020 года, то есть практически всю пандемию коронавируса. В итоге Беларусь является единственной страной в Европе, которая не опубликовала количество умерших за 2020 год.
Кроме того, недавно Белстат скрыл статистику за январь-май 2021 года по обороту некоторых экспортных товаров. С сайта ведомства исчезли данные о минеральных и химических продуктах, пластмассах и резине, транспортных средствах и самолетах, а также машинах и механизмах. Именно эти товары попали под санкции Европейского Союза.
Катерина Борнукова
Секретные данные — не новость для РБ
Впрочем, в Беларуси такая ситуация не впервые. Директор Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра BEROC Катерина Борнукова отмечает, что Белстат всегда был закрытым ведомством. «Долгое время не публиковались цифры по безработице по международной методологии», — отмечает она. А руководитель белорусского проекта «Кошт Урада» (koshturada.by), эксперт по данным Владимир Ковалкин напоминает, что в стране скрывали данные по табачной продукции: «По понятным причинам — огромная контрабанда идет и в Россию, и в ЕС».
Директор минского института «Политическая сфера» Андрей Казакевич также отмечает тенденцию большей секретности со стороны белорусского государства в последние годы. «Например, ситуация с интеграцией с Россией, это важный вопрос, который определяет развитие страны на долгие годы, но власти не считают нужным давать какую-либо информацию. И в целом количество нормативных актов, которые имеют секретный характер, увеличивается», — говорит политолог.
Власти Беларуси скрывают данные по идеологическим причинам
Говоря о причинах таких действий властей, Борнукова отмечает, что это в основном связано с государственной идеологией, ведь засекреченные данные — самые критические в идеологическом плане. «Данные по безработице не публикуют, потому что официально ее в стране нет, государство считает, что работу можно найти всегда. Цифры смертности — госпропаганда говорит, что пандемии у нас нет, ну или серьезного эффекта она не имеет. Хотя сливы некоторых данных намекают, что цифры смертности Минздрава отличаются в 15 раз», — поясняет экономист.
Андрей Казакевич
«Касательно сокрытия данных о товарах под санкциями, тут, с одной стороны, не хочется показывать, что они наносят ущерб, ведь чиновники говорят, якобы «санкции делают нас сильнее». С другой стороны, есть соображения, что власти не хотят показывать, что эти санкции можно как-то обойти», — говорит Катерина Борнукова.
Эксперт Казакевич поддерживает мысль коллеги: «Это исходит из логики режима, что народу ничего не надо знать, ничего обсуждать и никого критиковать. Мол, государство знает, что делать, а обществу информация не нужна, ведь ее могут использовать в якобы «деструктивных» целях».
Аналитики смогут получить скрытые данные
Владимир Ковалкин также говорит, что белорусские власти считают себя непогрешимыми, не могут допустить провала, а поэтому прибегают к двум методам — врать и скрывать. «Врут, когда данных недостаточно и аналитиков в сфере мало, чтобы разоблачить ложь. Если специалистов много, то врать сложнее, поэтому скрывают, а вакуум заполняют государственной пропагандой».
Но в целом ситуацию с отсутствием статистических данных эксперт не считает катастрофической, ведь все равно все можно узнать. «Все данные можно пересчитать из других показателей. Например, реальную смертность аналитики смогут узнать, если, например, посмотрят на различные душевые показатели и пересчитают их — это просто усложнит работу специалистов, но не позволит скрыть данные полностью», — поясняет эксперт по данным Ковалкин.
Отсутствие экспортных данных политолог Казакевич также не считает проблемой: «Их всегда можно проверить по нашим торговым партнерам, это будет отражаться в их статистике».
Отсутствие данных влияет на эффективность работы госаппарата
Однако в целом политику скрытности в отношении важной информации Борнукова оценивает негативно, ведь данные помогают принимать рациональные решения. «Люди начинают лучше понимать, что происходит в экономике, бизнес оценивает, упадет завтра покупательская способность белорусов или нет, инвестировать или нет. Неопределенность создает новые риски, а большие риски — это меньше инвестиций и медленное развитие».
А некоторые данные, по мнению экономиста, могли бы вообще иметь решающее значение для общества. «Данные о смертности могли реально повлиять на восприятие пандемии, возможно кого-то это убедило бы носить маски и прививаться. А то, с одной стороны, мы говорим, что пандемии нет и данные не публикуем, а потом удивляемся, почему люди не стоят в очередях на вакцинацию», — отмечает Катерина Борнукова.
Между тем, ключевым эффектом отсутствия публичной информации по важным показателям Андрей Казакевич называет снижение уровня критики и эффективности работы государственных органов. «У них нет стимулов, чтобы стремиться снижать негативные последствия. Власть будет чувствовать себя безнаказанно ввиду отсутствия отчета перед обществом и понимания, что кто-то может это оценить. Нет причин работать лучше и эффективнее», — констатирует политолог.