В Ростове-на-Дону завершился громкий судебный процесс против местной политической активистки Анастасии Шевченко. В четверг, 18 февраля, суд Октябрьского района Ростова счел ее виновной по обвинению в том, что она состояла в сетевом движении «Открытая Россия», и приговорил к четырем годам условно.
Дело Шевченко стало первым в России, открытым по новой статье уголовного кодекса (284.1 УК РФ). В 2017 году Минюст РФ признал «Открытую Россию», ассоциируемую с общественным деятелем и бывшим нефтяным магнатом Михаилом Ходорковским, нежелательной организацией.
Обвинения против Шевченко были выдвинуты зимой 2019 года. Весь судебный процесс, длившийся два года, Анастасия провела под домашним арестом. За это время умерла ее тяжело больная дочь Алина, находившая на лечении в спецклинике в 120 километрах от города. Попрощаться с ней следователь по ее делу разрешил Шевченко, по словам знакомых, буквально в последнюю минуту перед смертью. У Шевченко, которая разведена с мужем, на попечении остаются еще двое несовершеннолетних детей.
В Ростове обсуждать дело Шевченко публично «желающих нет»
Процесс над активисткой вызвал международный резонанс, но в городе, где судят Шевченко, ее история не привлекала особого внимания — несмотря на очевидную даже сторонним наблюдателям несоразмерность вменяемого правонарушения и грозящего Анастасии наказания (обвинение требовало пяти лет лишения свободы). В Ростове живет больше миллиона человек, но на акции солидарности, организованные в поддержку Шевченко, приходили лишь несколько десятков человек. Местные СМИ сообщали об основных деталях судебного процесса, но в целом не особо интересовались этой историей. Чем это можно объяснить?
Журналистка «Новой газеты» Елена Романова
«О судебном процессе знают много людей, но не все подают вид, что знают, и обсуждать это публично желающих нет. Ростов — не политизированный город. Это сытый юг», — объясняет Елена Романова, живущая в Ростове журналистка «Новой газеты», которая внимательно следила за ходом процесса.
«Я считаю, что в городе об этом никто не знает, — если на улицу выйти и спросить, кто такая Шевченко. Разве что малочисленная политизированная тусовка в Facebook. Надо понимать, что Ростов — очень аполитичный город», — прокомментировал ситуацию музыкальный и креативный продюсер Сергей Пименов, живущий в том же Октябрьском районе Ростова, где судят Анастасию.
Многие ростовчане знают о суде над Анастасией и сочувствуют ей, считает Наталья Крайнова, независимый консультант и бывшая руководительница «Ростовского регионального агентства поддержки предпринимателей». «Когда ей разрешили прогулки, она стала получать слова поддержки даже от незнакомых людей, которые останавливались, чтобы поприветствовать Настю, пожелать семье сил и здоровья», — рассказывает Крайнова. По ее словам, даже местная пресса, финансируемая властями города и области, «освещала процесс таким образом, что было видно сочувствие, насколько это возможно при отсутствии свободы слова и фактическом запрете на профессию».
Ростов считается городом со слабым протестным потенциалом
Продюсер Сергей Пименов
Если сочувствующие Шевченко и пишут о ее деле в социальных сетях, то только о том, что организовывать акции солидарности, в любом случае, слишком поздно, мол, приговор уже составлен и «согласован где надо». Многие в городе в принципе сомневаются в эффективности публичных акций. «Я не верю, что одиночный пикет может что-то изменить. Я в 1991-м ездил в Москву (на митинги против ГКЧП. — Ред.), в 93-м ходил на демонстрации (противостояние парламента и президента РФ — Ред.). Может, я слишком старый для пикетов. Но пикеты не работают», — говорит Сергей Пименов.
Вообще протестный потенциал в Ростове-на-Дону считается очень слабым. «Оппозиционная тусовка — я не хочу никого обидеть — она как будто немного хромая. Это прекрасные люди с искренними убеждениями, но они никого не трогают», — говорит Елена Романова, имея в виду, что их идеи широкого отклика в Ростове не находят. «Настю поддерживают старожилы. Там есть люди, которым под семьдесят, — уточняет Романова. — Они ходили на акции протеста в 2014 году против агрессии в адрес Украины, они постоянно выходят на дни памяти жертв политических репрессий. Они ее поддерживают, приходят в суды. Но публично поддерживающих людей очень мало, только самые отчаянные на это могут решиться».
«Пандемия — плюс заняты выживанием»
На слабый протестный потенциал в городе накладывается еще и внешняя обстановка. «Пандемия — плюс люди заняты выживанием», — добавляет Пименов. Представить себе какое-то событие, способное вызвать волну солидарности в городе, он, по его словам, просто не может. «Гражданское самосознание отсутствует», — замечает Пименов.
Елена Романова говорит, что последняя крупная акция была в городе в 2011 году на фоне антикавказских настроений, возникших после убийства русского студента парнем из Ингушетии. «Молодежь тогда прошла маршем по городу. К ним вышли представители администрации и диаспор (кавказской — Ред.), мальчика нашли и судили. Полиция не задержала ни одного человека, они эту колонну охраняли. А вот тех, кто требует политических прав и свобод, ростовчане в лучшем случае воспринимают, как каких-то безобидных фриков», — рассказывает ростовская журналистка.
«Все работает, в ресторанах хорошо и вкусно. У людей нет глубинного запроса на изменения. Большинство из них ситуация устраивает», — констатирует Елена Романова. Есть и другая часть населения, которая борется за выживание, но они тоже не формулируют политических требований, говорит она. «В некоторых регионах нет даже воды — ни колодца, ни водопровода. Им точно не до Насти, им точно не до правды», — уверена журналистка.
Что касается политики, то большинство жителей Ростова, по ее словам, действуют согласно принципу: «Не поддерживай Ходорковского, не ходи на митинги за Навального, меньше обсуждай политику, не критикуй Путина, и тебя это не коснется. Это главный рефрен, с которым люди живут». Тем не менее, именно такими процессами, как дело Шевченко, «власть настраивает против себя значительную часть общества, даже тех, кто не разделяет политические взгляды оппозиции», — уверен Алексей Тимошенко, заместитель главного редактора одной из первых деловых газет Ростова «Город N».
«Люди запуганы»
Дочь Анастасии Влада на вручении премии имени Бориса Немцова в 2019 году
Многим мешает проявлять гражданскую активность чувство страха, уверена Наталья Крайнова, которая предоставила семье Шевченко квартиру на время домашнего ареста: «Люди запуганы. Очень многие из сочувствующих не решаются даже в социальных сетях выражать свое отношение к процессу». По ее словам, возле здания суда в Ростове постоянно находятся сотрудники спецслужб в штатском. «Раньше они демонстративно вели видеосъемку людей, приходящих поддержать Настю. Сейчас они эту практику прекратили, но все знают, что ведется наружное наблюдение за «неблагонадежными гражданами», — объясняет она.
Крайнова называет обстановку в городе «тяжелой». В качестве примера она приводит отказ городской администрации согласовать митинг в память об убитом политике Борисе Немцове численностью всего до 100 человек. «Если люди примут решение собраться, то полиция проведет задержания, суды привлекут к административной ответственности, выпишут штрафы, арестуют», — уверена Крайнова.
«Мне преследование Шевченко кажется несправедливым и по форме, и по существу», — говорит Тимошенко из «Города N». «Мне жалко Настю по-человечески, она честный, открытый человек, и пострадала за это, — считает Елена Романова. — Я с ужасом вижу у себя в Facebook комментарии: «А что? Она работала на Ходорковского. Ну и пусть расплачивается. Так и надо». Это пишут не тролли нанятые, а вполне конкретные люди, которых я знаю».