Media playback is unsupported on your device
20 лет после взрывов жилых домой в Москве
В ночь на 9 сентября 1999 года улица Гурьянова на юго-востоке Москвы содрогнулась от мощного взрыва, а вся Россия на следующее утро — от ужаса и негодования.
За две секунды до полуночи бомба мощностью 350 кг в тротиловом эквиваленте, заложенная в полуподвальном помещении, целиком обрушила два подъезда девятиэтажного жилого дома 19 и сильно повредила соседний дом 17. В радиусе полукилометра в окнах вылетели стекла.
Уцелевшие жильцы говорили, что сперва приняли это за землетрясение.
Погибли 106 человек, 264 были ранены. Число пострадавших, начиная получивших сильный психологический шок, оценивается в 690 человек.
Два частично разрушенных дома, в которых жили в основном работники московского автозавода АЗЛК, пришлось снести.
13 сентября, в день национального траура по погибшим, в 5 утра раздался второй взрыв — в доме 6 на Каширском шоссе. С технической точки зрения он был весьма похож на теракт на Гурьянова.
Разница была в одном: в первом случае железобетонные панели складывались «шалашиками», и в образовавшихся полостях многие выжили, тогда как кирпичный дом на Каширке превратился в груду щебня, в которой практически не было шансов уцелеть. В последнем случае погибли 124 человека, 7 человек получили ранения.
Свечи и цветы в память о погибших. 2009 год
«Ни трупов, ни раненых не было видно. Наверное, их сразу же увозили. Место взрыва было оцеплено, вокруг толпой стояли люди. Какой-нибудь мужчина из соседнего дома рассказывал, что выскочил на улицу и боялся возвращаться», — делился воспоминаниями оказавшийся на месте трагедии на Каширском шоссе вскоре после взрыва журналист Владимир Ардаев.
Третий взрыв произошел в Волгодонске (Ростовская область) рано утром — в 05:57 по местному времени, совпадающему с московским. Мишенью стала жилая девятиэтажка. Погибли 19 человек, 89 были ранены.
За несколько дней до этого, 4 сентября в 21:57, прогремел взрыв в дагестанском Буйнакске. Был разрушен пятиэтажный дом, в котором жили семьи военнослужащих 136-й мотострелковой бригады. Погибли 64 человека, были ранены 146.
В Москве бомбы были заложены в подвалах домов; в Буйнакске и Волгодонске — в припаркованных поблизости грузовиках.
По данным следствия, теракты в Москве и Волгодонске организовали чеченские полевые командиры, но исполнителями стали не чеченцы, а уроженцы Карачаево-Черкесии.
Горький сахар
Сообщалось, что во всех четырех случаях использовалась взрывчатка на основе аммиачной селитры и алюминиевого порошка, изготавливаемая в больших объемах на бывшей фабрике минеральных удобрений в чеченском Урус-Мартане (город располагался в тогдашней «независимой Ичкерии»; в настоящее время организация «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» признана в России экстремистской), а также самодельные таймеры на основе электронных часов.
Эта взрывчатка на вид ничем не отличалась от сахарного песка, под видом которого привозилась в Москву и передавалась на хранение злоумышленникам, выдававших себя за предпринимателей.
Когда после взрывов в Москве начались тотальные обыски, силовики нашли на двух складах еще 4109 кг взрывчатки, расфасованной в мешки с надписью «Эркен-Шахарский сахарный завод».
Психологический шок
Потрясение, пережитое 20 лет назад российским обществом, тяжело поддается описанию.
До этого война, террор и насилие не выходили за пределы Северного Кавказа. Взрыв в Буйнакске выглядел как мщение силовикам. После взрывов в Москве никто, ложась спать, не был уверен, что проснется.
В течение нескольких недель после взрывов жители многоквартирных домов патрулировали по ночам свои дворы и требовали документы у незнакомцев.
Милицейские телефоны не умолкали ни днем, ни ночью. По данным силовиков, 678 звонков так или иначе помогли расследованию, а также позволили предупредить другие теракты.
Что говорило следствие?
По официальным данным, дело было раскрыто практически по горячим следам. Организаторами взрывов были названы полевой командир Хаттаб и его помощник Абу Умар ас-Сайяф, предположительно мстившие таким образом за разгром, понесенное ими в августе в Дагестане.
«До настоящего времени я воевал только против армии. Но после событий в Дагестане за свои действия будет отвечать не всего русский солдат, но и весь русский народ», — заявил Хаттаб чешским журналистам.
Хаттаб и Абу Умар погибли в Чечне в апреле 2002-го и июле 2001 года соответственно.
Из шести названных следствием непосредственных исполнителей трое — Денис Сайтаков, Хаким Абаев и Равиль Ахмяров — также убиты в Чечне и Ингушетии.
Юсуф Крымшамхалов и Адам Деккушев были арестованы в Грузии, экстрадированы в Россию и приговорены к пожизненному заключению.
Ачимез Гочияев, хорошо знавший Москву и занимавшийся подбором и арендой складских помещений для закладки бомб, до сих пор числится в международном розыске.
Ставропольский милиционер Станислав Любичев, небескорыстно пропустивший машину с «сахаром» с подконтрольной боевикам территории в Кисловодск, получил 4,5 года колонии.
По делу о взрыве в Буйнакске были осуждены еще 8 человек, двое из них получили пожизненные сроки.
Сомнения в официальной версии
Хотя российская генпрокуратура опубликовала в СМИ детальный отчет, в котором до мелких подробностей расписала все действия боевиков, выдвигались альтернативные версии.
Повод колебаться дал, прежде всего, так называемый «рязанский инцидент».
Около 9 вечера 22 сентября жилец дома 14/16 по улице Новоселов Алексей Картофельников заметил трех незнакомцев, двух мужчин и женщину, разгружавших из автомашины в подвал какие-то мешки, и позвонил в милицию.
Прибывшие стражи порядка подозрительных субъектов уже не застали, но обнаружили в подвале три 60-килограммовых мешка с веществом, напоминавшим сахарный песок и с прикрепленным к одному из них таймером, выставленным на 5:30 утра.
Жильцов немедленно эвакуировали; они до утра пробыли в соседнем кинотеатре. Химический разбор показал присутствие в мешках взрывчатки.
Через два дня тогдашний глава ФСБ Николай Патрушев заявил, что это были учения с целью проверки бдительности местных силовиков, трое «злоумышленников» являлись его подчиненными, а содержание взрывчатки в сахаре было якобы ниже уровня, при котором смесь могла сдетонировать.
Основываясь в том числе на этом случае, бывший офицер госбезопасности Александр Литвиненко и историк Юрий Фельштинский предположили, что взрывы устроили российские спецслужбы с целью посеять в обществе панику и тягу к «сильной руке» и тем самым поспособствовать избранию президентом Владимира Путина.
Их книга «ФСБ взрывает Россию», изданная в 2002 году в Британии, была признана в России экстремистской публикацией.
В апреле того же года партия «Либеральная Россия» создала общественную комиссию по проверке выдвинутых Литвиненко и Фельштинским обвинений, которую возглавил правозащитник, депутат Госудмы Сергей Ковалев.
ФСБ отказалась сотрудничать с комиссией, заявив устами своего центра общественных связей, что не намерена «участвовать в рекламной акции сомнительных людей».
Подводя итоги работы своей комиссии, Ковалев заявил радиостанции «Эхо Москвы», что не может исключить ничего, но убедительных доказательств в поддержку гипотезы Литвиненко и Фельштинского в их книге не обнаружил.
«Я уж не говорю о том, что в книге, по тем эпизодам, которые мне как участнику хорошо известны, невероятное количество фантазии. Так, Буденновск. Так не пишутся серьезные книги», — заметил он.
Живущий в США российский политолог Андрей Пионтковский подозревал в причастности к вторжению в Дагестан и московским взрывам Бориса Березовского, который в то время еще не разошелся с Путиным, а продвигал его.
Александр Литвиненко в ноябре 2006 года скончался в Лондоне от отравления радиоактивным полонием.
Что произошло далее?
23 сентября 1999 года российская авиация нанесла удар по Грозному.
На следующий день тогда еще премьер-министр России Владимир Путин заявил на конференции для прессы: «Мы будем преследовать террористов везде. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов».
30 сентября российские сухопутные войска вошли в Чечню.
Тогдашний премьер-министр Владимир Путин и директор ФСБ Николай Патрушев. 30 сентября 1999 года
Оборот «мочить в сортире» прочно вошло в российский политический лексикон и сделалось визитной карточкой нового лидера, который 31 декабря того же года стал исполняющим обязанности президента.
Первые сомнения, туда ли поведет он страну, возникли после возвращения советского гимна в декабре 2000 года и уничтожения незавиисимого НТВ в 2001 году. Осенью 1999-го общество практически единодушно приветствовало его решительность.
До появления на сцене Путина в российских верхах и экспертном сообществе превалировало суждение, что военного решения чеченская проблема не имеет, любая попытка неминуемо закончится еще одним поражением и позором, и потому нет иного выхода, кроме как, по выражению тогдашнего секретаря Совбеза Ивана Рыбкина, «проявлять бесконечное терпение».
Вторая чеченская война, в отличие от первой, протекала при поддержке большинства граждан России.
В 1994-1996 годах люди не понимали, зачем, смирившись с распадом СССР, проливать кровь из-за крошечной Чечни. После московских взрывов в массовом сознании возникло эмоция, что это вопрос не только и не столько территориальной целостности, соблюдения конституции и государственного престижа, сколько личной безопасности каждого.
Контроль над основной территорией Чечни федеральные войска установили к концу марта 2000 года, но вооруженная борьба длилась еще несколько лет.
В дальнейшем боевики сменили тактику, и вместо взрывов стали прибегать к захватам заложников. Самыми массовыми и кровопролитными стали «Норд-Ост» и Беслан.
Media playback is unsupported on your device
«Я думала еще немножечко и нас отпустят»: заложница «Норд-Оста»
Минуя два года после московских взрывов в Нью-Йорке случилась трагедия 11 сентября.
Многие наблюдатели тогда предполагали, что перед лицом глобальной угрозы общим ценностям Запад и Россия станут союзниками, как в годы Второй всемирный войны. Этого, однако, не случилось.