18+
В ноябре на 26-летнюю Юлию Цветкову из Комсомольска-на-Амуре завели сразу два дела. Одно — административное, за ЛГБТ-пропаганду. Второе — уголовное, за распространение порнографии. Первое дело уже начал рассматривать суд.
По первому делу активистку во вторник оштрафовали на 50 тысяч рублей. Дело Цветковой спровоцировало акции в ее поддержку: в разных городах России проходят серии пикетов.
Юлия Цветкова вела сразу несколько пабликов, посвященных феминистской и ЛГБТ-тематике. Материалы из этих пабликов и легли в основу этих дел, рассказала Би-би-си ее адвокат Мария Чащилова.
Дело о гей-пропаганде уже начало слушаться в суде. Обвинение строится на лингвистической-психологической экспертизе 11 скриншотов из групп, которые вела Цветкова. Исследование проводилось по запросу краевого ФСБ, говорит адвокат.
Также, по ее словам, в деле есть показания двух несовершеннолетних школьников, которые были знакомы с Цветковой и подписаны на один из ее пабликов, но которые утверждают, что никакого вреда от нее не получили.
В деле о распространении порнографии Цветкова — пока подозреваемая, обвинение ей еще не предъявлено. Следствие начало экспертизу постов в ее паблике «Монологи вагины», в котором активистка публиковала рисунки и вышивку в виде женских половых органов.
В марте 2019 года в Комсомольске-на Амуре запретили к показу театральную постановку «Розовые и голубые» детского театра «Мерак», режиссером которой был Цветкова. Постановка, по ее словам, была направлена на развенчивание стереотипах о мальчиках и девочках.
В том же месяце, Цветкову вызвали в полицию, которая обнаружила порнографию в ее рисунках про бодипозитив. Полиция заинтересовалась рисунками активистки после анонимной жалобы, рассказывала она сама «Новой газете».
При помощи адвоката Марии Чащиловой Русской службе Би-би-си удалось пообщаться с активисткой.
«Тонкая грань, где я попалась»
Би-би-си:Ты довольно давно занимаешься фем- и ЛГБТ-активизмом. Ты предполагала, что с тобой может произойти такая ситуация?
Юлия Цветкова: Я занимаюсь фем-активизмом где-то два года. Самое первое мероприятие, которое мы хотели провести в городе, — «Женское чаепитие». И нам отказала площадка, и потом город два дня обсуждал, что ведьмы хотели собраться на шабаш.
В принципе многое было понятно с этих первых моментов. Как только я начала вести какую-то деятельность, я начала получать много противодействия — письма с угрозами начали приходить с первых месяцев.
Знала ли я, что так будет? Наверное, не до конца. Очень сложно понять масштаб. Я слежу за политическими процессами, за давлением на активистов, но я не могла представить, какой может быть масштаб просто за высказывание своих мнений, что я сейчас окажусь под двумя делами.
Догадки были, меня пугали, мне говорили, что за мной следят, чтобы я была осторожна и не говорила лишнего. Но на тот момент у меня не было такого, что «ой, может перестать вести свою деятельность», потому что я никогда не видела в ней ничего плохого.
Би-би-си:А почему ты занимаешься тем, чем занимаешься?
Ю.Ц.: Наивный ответ, но я считаю, что это правильно. Весь мой активизм вырос из моей жизни: я сталкивалась с дискриминацией как женщина и как квир-персона в какой-то мере. Сфера активизма открыла мне возможность что-то менять.
Би-би-си: Два уголовных дела против тебя строятся на материалах из пабликов «ВКонтакте». Эти паблики тоже были для тебя активизмом? Как ты начала их вести?
Последние две недели в разных городах проходят пикеты в защиту Цветковой
Ю.Ц.: Я не могу говорить именно про материалы дела. Но про паблики могу рассказать, что это был мой первый шаг к активизму. Я начала деятельность в интернете, потому что это самое простое. Дальше я поняла, что интернет — это эфемерный ресурс, и стала проводить мероприятия.
У меня достаточно большое количество пабликов, но я не считаю их очень большими и очень серьезными. Но там почти сразу были закрыты комментарии, в основном это было транслирование какой-то информации. У меня есть принцип, что я не несу какую-то информацию оценочно. И в «Монологах вагины» у меня был принцип не писать никакие комментарии, тексты, не давать оценок.
И учитывая, как я старалась аккуратно следить за словами, никого не обижать, не оскорблять, это стало шоком, что это легло [в основу уголовного и административного дел].
Би-би-си:А ты следила за словами, чтобы никого не обидеть или чтобы учесть специфику российских законов?
Ю.Ц.: У меня как-то не было желания нарушать закон. Но я считаю, что если закон дискриминационный, как закон о гей-пропаганде, то, да, я должна его учитывать, но он не может до конца диктовать нам, как жить.
Можно посчитать, что я призываю нарушать законы, но это такая тонкая грань, где я, наверное, и попалась.
Би-би-си:Расскажи про «Монологи вагины». Что это за паблик и в чем его идея?
Ю.Ц.: «Монологи вагины» — паблик не уникальный. Не я придумала такую историю. Я нашла ряд таких пабликов, и меня это очень впечатлило. Это проект про искусство, но вещь, которую немногие понимают, это то, что я не рисовала, наверное, вообще ничего из того, что я туда выкладывала.
Для меня это было личным моментом, мне было важно в какой-то момент высказаться о том, что вагина — это не табу, менструация — не табу. Я, как и многие, лет в 25 узнала, как выглядит женский клитор, и это был шок. Мне кажется, многие проходили этот этап: «Что это правда вот так вот?» Это какой-то момент освоения своей сексуальности.
Паблик был очень маленький. [На момент, когда им заинтересовались правоохранительные органы], там было в пределах ста подписчиков. Я его почти не пиарила. Сто человек — что это такое в масштабе интернета? Паблик я вела достаточно лениво, это никогда не было моей основной деятельностью, скорее для развлечения, мне просто нравилось его вести.
Би-би-си:А вот то, чем ты занималась, и интернет-деятельность, и активизм, оно вообще актуально для Комсомольска-на-Амуре и Хабаровского края?
Ю.Ц.: Это сложный вопрос. Это было важно мне. И я знаю, что тема феминизма актуальна у нас здесь. Но проблема в том, что у нас, как и слово «активизм», дискредитировано слово «феминизм». И многие женщины, которые транслируют абсолютно феминистские взгляды, они боятся самого этого слова из-за всех стереотипов.
Я достаточно быстро поняла, что у меня, в отличие от многих, есть свобода говорить. Я могу транслировать те мысли, которые многие хотят, но не могут по разным причинам.
Например, я делала проект про ЛГБТ из маленьких городов. У нас почему-то есть стереотип, что все геи живут в Питере. Ребята, нет. Уезжает много людей, но многие родились и выросли в провинции, в маленьких городах.
Действительно, многие вещи вызывали шок у людей. Мой любимый пример — это наше фем-чаепитие. Все, что нужно было, написать: «Вход только для женщин», дальше начались угрозы — в маленьком масштабе, но то, что происходило в Питере с «Симоной» (феминистское кафе в Санкт-Петербурге, куда пускают только женщин и появление которого вызвало бурную дискуссию в соцсетях — прим. Би-би-си).
Поэтому я понимаю, что про это говорить важно и нужно, и темы актуальны, такие как домашнее насилие. Комсомольск — это город, погрязший в домашнем насилии, с чем я лично сталкивалась. Это город с плохой экономикой, плохой социальной сферой, а такие сочетания, когда нет работы, нет денег, а все, что есть — это алкоголь, конечно, провоцируют жестокую атмосферу.
«Для них гендер — это то же самое, что трансгендер»
Би-би-си:У тебя недавно начался суд по делу о гей-пропаганде. Какие у тебя впечатления и прогнозы на это дело?
Ю.Ц.: Я стараюсь не делать прогнозы ни по одному из дел, прямо стараюсь, потому что не могу предсказать… Я знаю, что моя команда поддержки делает все, что можно. Но я не могу отвечать за другую сторону. Это дело абсолютно абсурдное. Несмотря на то, что я знала про закон о пропаганде, и какой он глупый, прямо скажем, ощущать это на себе — это интересный опыт.
Например, пропагандой объявили билет на конференцию «Без цензуры», которая проходит в Москве и посвящена гендеру и сексуальности. Этот билет мне подарила мама, и в нем нашли пропаганду чего-то. Мы шутили: «Пропаганду чего? Цензуры? Подарков?» С одной стороны это все очень смешно, и немножко как во сне.
Контент недоступен
Я вчера стояла на суде, и было сложно поверить, что это все действительно всерьез, что это не шутка нелепая. При этом я понимаю, что это может привести к административной ответственности и может усугубить уголовное дело.
Би-би-си:Ты сказала, что опасаешься, что дело о гей-пропаганде может ухудшить твое уголовное дело. Как ты думаешь, почему в одном деле ты уже обвиняемая, а в другом все еще подозреваемая? Зачем нужны два разных дела?
Ю.Ц.: Моего юридического понимания не хватает, но могу сказать как обыватель. Могу сказать, что для них [сотрудников правоохранительных органов] пропаганда и порнография — это как синонимы.
Здесь многое упирается в то, что люди, например, не понимают, что такое гендер. Я пыталась очень долго давать полиции исчерпывающие ответы, со ссылками на «Википедию» о том, что это нормально, что такое гендер и вы должны это понимать. Для них гендер — это то же самое, что трансгендер. Или они считают, что феминизм — то же самое, что и ЛГБТ, для них это неразделимые вещи. Для них — это для абстрактных полицейских, работников администрации, тех людей, кто находится на какой-то условной другой стороне.
Как обыватель я вижу, что в деле о пропаганде у меня [в материалах дела] есть посты из фем-паблика, даже не из ЛГБТ-паблика. Они про то, что над квир-женщинами часто совершается насилие, и этот пост тоже сочтен пропагандой. И у меня ощущение, что у людей вообще нет понимания, о чем речь идет, и нет желания разобраться. Мне бы хотелось, если меня обвиняют в чем-то, чтобы люди хотя бы немножко понимали, о чем речь.
Би-би-си:По твоим ощущениям, у суда есть же желание разобраться?
Ю.Ц.: Я мало видела свою судью. И у нее отношение, ну такое, нормальное. У нас такой страшный критерий, что если, например, полиция тебе не хамит, не смеется и не оскорбляет, это уже хорошо. До недавнего времени ко мне в полиции относились нормально, вежливо, как к человеку. Проблемы начались, когда я стала фигурантом дела, тогда уже пошли комментарии и про мою внешность, и про мою сексуальность, и про то, что я так или не так делаю со своей вагиной.
Я понимаю, что судья старается вести себя максимально профессионально, не вижу какой-то явной дискриминации, так же как и от многих. Я вижу сотрудников, которые настолько не в теме, мне их иногда жалко: им приходится разбираться во всех этих вопросах порнографии, пропаганды, феминизма, секспросвета, сексологии, тантра туда же. Я иногда на них смотрю и хочется посочувствовать.
«Между бодипозитивом и эротикой есть разница»
Би-би-си:В материалах дела о гей-пропаганде, по словам адвоката, содержатся допросы двух несовершеннолетних, которые были подписаны на твои ЛГБТ-паблики. Считаешь ли ты, что это пропаганда?
Ю.Ц.: Пропаганда невозможна в принципе. Я могу заменить слово «ЛГБТ», на слово «вульва», и то же самое можно будет сказать про «Монологи вагины». «Монологи вагины», например, найдет только тот человек, который изначально озабочивается таким запросом, условно гуглит: «паблик про то, как выглядят вагины» или «у меня комплексы, я не могу себе помочь, посмотрю как у других женщин все устроено».
Если кто-то наткнется случайно — поржет или оскорбится и никогда больше в этот паблик не зайдет. И останутся вот те самые сто человек, которым эта тема интересна, которые хотят это видеть каждый день в ленте новостей — то есть это очень определенные люди. И я за ними не бегаю с флагом в виде вульвы и не говорю: «Идите все ко мне».
И то же самое я могу сказать про ЛГБТ. Я знаю школьников, которым эта тема, во-первых, интересна. Во-вторых, они знают иногда даже больше, чем я. Некоторые из этих подростков позиционируют себя как «френдли», то есть поддерживают ЛГБТ-сообщество. Некоторые из них позиционируют себя как часть сообщества. Мне поступали сообщения: «Здравствуйте, мне 15 лет и я полиамор или полисексуал». И мне иногда приходится гуглить эти вещи, даже я не знаю, что это.
Би-би-си:И такой же вопрос про «Монологи вагины». Одно из словарных значений порнографии — это «непристойные и вульгарно-натуралистические изображения». Исходя из этого, считаешь ли ты свой паблик порнографией?
Ю.Ц.: Мне в какой-то момент попалось хорошее объяснение, что мы всегда узнаем порнографию, когда ее видим, мы четко понимаем, что это оно.
Когда я решила открыть паблик, я читал закон, разные статьи про порнографии. Смотрела, как другие похожие паблики вели свою деятельность. И я могу сказать, что видела в других пабликах более откровенные вещи, вплоть до фотографий реальных вульв.
Пропустить Facebook пост , автор: Ann
Юля получила открытки с пожеланиями и несколько чудесных книг. Говорит, что чувствует крылья… Спасибо всем!
Posted by Ann Khodyreva on Sunday, 8 December 2019
Конец Facebook сообщения , автор: Ann
Насчет вульгарности — я всегда старалась избегать картинок, которые как-то связаны с сексом, где как-то изображена пенетрация. Потому что моя цель изначально была делать паблик не сексуальным, не эротическим, а бодипозитивным. А между бодипозитивом и эротикой есть разница.
Би-би-си:Есть такой человек Тимур Булатов, который называет себя гееборцем. Он открыто заявляет, что дела против тебя завели из-за его обращений. Ты думаешь это реально так?
(Булатов позиционирует себя как «гееборец», то есть он выслеживает в соцсетях представителей ЛГБТ-сообщества и пишет на них жалобы. Поводом для возбуждения дела о порнографии против Цветковой стала его жалоба, заявил сам Булатов «Бумаге» — прим. Би-би-си)
Ю.Ц.: Мне бы не хотелось лишний раз пиарить этого человека. Есть версия, что это вообще не человек, а команда людей.
Здесь вопрос комплексный. Вопрос, почему полиция рассматривает его заявления? Почему не рассматривают жалобы, которые я писала и на него, и на «Пилу»?
Мне сказали: «Там нет экстремизма Какой экстремизм, какие угрозы? Ничего нет».
(Летом 2019 года ЛГБТ-активисты стали получать угрозы расправы от неизвестного ранее сообщества «Пила». Имя Цветковой числилось в списке активистов «Пилы», которых они запугивали. Следственный комитет обещал проверить движение, но о результатах проверки до сих пор ничего не известно. -Би-би-си).
Это история про систему. Это история не про то, что где-то живет дяденька Булатов и я ему не нравлюсь, и это личные разборки. Я вижу это как то, что он — лицо системы, а значит, у системы такое лицо.
Би-би-си:Активисты по всей стране оказывают тебе масштабную поддержку последние две недели. Есть петиция за твое освобождение, люди выходят на пикеты. Как твоя история стала такой медийной и почему люди решили тебя поддержать, как ты думаешь?
Ю.Ц.: Честно, для меня это было удивлением. 20 числа у меня провели обыск, и все — у меня нет связи с миром вообще. И дальше, когда до меня стали доходить новости, что люди выходят. У меня был определенный скепсис с историей про гражданское общество, солидарность, все за одного… Недавно я поняла, что это именно так и работает.
Вчера я получила посылку с открытками со словами поддержки. И сейчас это вот такой большой якорь, за который я держусь. Я не знаю, понимают ли они или нет, но они создают тот самый свет в конце тоннеля. В городе на меня и моих близких проходит большая хейтерская атака, и вот эти лучики надежды заставляют поверить, что что-то хорошее может быть. Эта общая идея сообщества для меня сейчас прозвучала очень сильно.