Азербайджанская деревня, по признанию самих ее жителей, — не самое лучшее место для независимой женщины. Побои, финансовый контроль и отсутствие личного выбора в вопросах карьеры и брака до сих пор для глубинки обыденность. Однако все больше азербайджанских женщин решают бороться за самостоятельную жизнь вопреки деспотичным родственникам и общественным преградам.
Серым октябрьским вечером Захра* собрала маленький рюкзак и незаметно вышла из дома. На краю деревни ее ждала машина с подругами, которые должны были отвезти ее в Баку — подальше от родителей.
«Наша деревня маленькая, все друг друга знают. Если бы они поняли, что я сбегаю, они либо донесли бы на меня родителям, либо сами вернули домой», — вспоминает Захра.
Перед побегом она отправила сына к отцу — бывшему мужу, которому завещала не возвращать ребенка обратно, сказав, что вскоре приедет за ним сама. Втайне завела страницу на «Фейсбуке» и написала известной в Баку активистке с просьбой забрать ее из дома, где, по словам Захры, ее били и контролировали каждый шаг.
Она считает свою деревню самой радикальной в округе и называет ее «худшим местом для женщины». Побои в семье, по словам Захры, здесь сплошь и рядом: «Моя мать тоже относится к этому как к норме, она редко покидает деревню и просто не видела другой жизни».
Когда Захра решила круто изменить свою жизнь, ей было 22. Это был уже второй ее побег.
Бег с препятствиями
На пути к успеху и личной независимости в традиционном обществе женщине приходится преодолевать массу трудностей, поэтому истории удачного побега — редкость для Азербайджана.
Первая преграда — отсутствие образования, которое может стать залогом достойной работы. По данным Всемирного банка, высшее образование имеет 20% населения Азербайджана — причем чем дальше от столицы, тем меньше среди них женщин. Если в Баку, по данным Госкомстата, половина студентов — девушки, то в некоторых регионах их уже 40%. В консервативных семьях, по словам правозащитников, родители иногда не дают девочкам доучиться даже в средней школе.
«Необразованному человеку трудно понять, где кончаются традиции и начинаются его права, — говорит Шахла Исмаил, руководитель Женского общества за рациональное развитие. — Ему сложно твердо стоять на ногах, ведь для такого человека предложения работы ограничены буквально несколькими позициями, связанными с физическим и мало оплачиваемым трудом».
Часто, рассказывает правозащитница, когда она читала лекции о равноправии в регионах, ей говорили: «вы открываете глаза нашим женщинам», — но звучало это, правда, как что-то плохое.
Причиной борьбы за самостоятельность часто, как и в случае с Захрой, становится домашнее насилие. «Если 10 лет назад это были единичные случаи, и женщины не осмеливались бежать в силу разных семейных ценностей, то сейчас таких случаев больше — когда женщина решается уходить из-за насилия, — говорит Шахла Исмаил. — Особенно много таких женщин среди молодых».
В первый раз Захра сбежала из дома в 18 лет, когда вопреки воле родителей вышла замуж. «Но я оказалась в еще худшей ситуации и столкнулась с еще большим насилием — психологическим, физическим и сексуальным, — вспоминает теперь она. — Это продолжалось четыре года, и все это время я ждала и надеялась, что все исправится, но ничего подобного не случилось».
Уйдя от мужа, она была вынуждена вернуться к родителям в деревню, а сейчас Захра снова возвращалась в Баку, где молодым женщинам в поисках независимости проще «затеряться» и найти работу.
Первое время она жила у подруги; сына пришлось оставить у мужа, который, впрочем, был не очень доволен ситуацией и постоянно требовал его забрать. Целыми днями Захра ходила по городу, пытаясь найти работу. Денег почти не было.
Институты, способные защитить женщину, оказавшуюся в подобной ситуации, в Азербайджане работают плохо, отмечают правозащитники. В 2014 году в стране ужесточили контроль над неправительственными организациями (НПО), и они стали закрываться. По данным Женского общества за рациональное развитие, сейчас в Азербайджане функционируют три убежища для женщин, в которых могут разместиться всего сто человек.
Не хватает денег и на адвокатов: по словам правозащитников, нередко полиция в случае семейных проблем оказывается не на стороне женщины, особенно если та молода и зависима от родственников. Иногда полиция возвращает в семью даже совершеннолетних беглянок.
Конституция страны, тем временем, провозглашает равенство полов и запрещает дискриминацию. Есть законы «о гарантиях равноправия между женщинами и мужчинами», а также о предотвращении насилия в семье. О гендерном равенстве неоднократно говорил и президент Ильхам Алиев.
В государственном комитете по делам семьи, женщин и детей отмечают, что при нем есть специальный отдел, работающий с жертвами домашнего насилия, а в регионах — группы мониторинга, способные «без бюрократии» оказать помощь на месте. Кроме того, утверждает представитель комитета Турал Гусейнов, государство всегда готово направить нуждающуюся женщину в убежище.
Однако местные правозащитники отмечают, что на практике эти законы наталкиваются на менталитет сотрудников органов власти. «Когда обращается женщина, как правило, это заявление правоохранители всерьез не воспринимают, потому что часто на утро она приходит и забирает заявление обратно, под давлением мужа, — говорит юрист Самира Агаева. — Да и сами сотрудники полиции руководствуются принципом «не выносите сор из избы», то есть женщина должна терпеть и справляться сама».
Женщины, которым удалось выбраться из-под насильственной «опеки» родителей или мужа, рассказывают, как тяжело им оказывается налаживать независимую жизнь и как семья пытается доказать им, что они ни на что не способны. Нередко бывшие близкие люди становятся врагами и делают все, чтобы беглянка осталась без денег, жилья и работы.
Часть алиментов, которые выплачивал бывший муж Захры, остались у отца в деревне. Она позвонила матери и попросила вернуть деньги, но та в ответ сказала, что, как и отец, отказывается от дочери и запрещает ей общаться с братом и сестрой.
Забрав сына по требованию бывшего мужа, Захра все же нашла собственную квартиру. Вскоре муж стал навещать ее и даже вызвался помочь с поиском работы. Позже, по словам Захры, выяснилось, что он звонил работодателям и «распускал про нее слухи». Узнав, что она получила работу, муж попытался отказать ей в алиментах.
В декабре прошлого года Захра получила первую зарплату и теперь работает журналистом и художником, но пандемия коронавируса показала, насколько зыбок ее независимый статус.
Университет в приданое
В исследовании ООН о гендерном равенстве в Азербайджане отмечается, что женщины до сих пор имеют меньший доступ к экономическим ресурсам, чем мужчины. У женщин меньше возможностей и опыта для участия в принятии решений — как личных, так и в жизни общества.
«Сложное взаимодействие различных факторов, включая взаимосвязь между гендером и социальными нормами и институтами, по-прежнему ограничивает возможности женщин, оставляя их домашнем хозяйстве, где их ценят только за их репродуктивные способности», — говорится в исследовании.
Ситуация усугубляется неравномерным распределением домашних обязанностей, и многие женщины вынуждены и зарабатывать, и вести хозяйство.
В глобальном индексе гендерного равенства Всемирного экономического форума Азербайджан занимает 94 строчку среди 153 стран, находясь ниже России, но выше, к примеру, Армении.
В исследовании отмечается, что азербайджанским женщинам сильно не хватает политического представительства — тут страна на 140 месте. В парламенте Азербайджана 17% женщин-депутатов (21 из 121), но среди министров женщин нет. Формально второй человек в стране — женщина, но это вице-президент Мехрибан Алиева, и она замужем за президентом.
За последние семь лет, по данным государственного комитета по делам женщин и детей, число женщин-бизнесменов увеличилось в три раза, достигнув 200 тысяч, — но для женщины по-прежнему открыты не все карьерные пути. Как на улицах, так и на рекрутинговых сайтах можно встретить объявления с уточнением пола, возраста, а порой даже роста и внешности требуемого работника. К примеру, здесь набирают оператора колл-центра — обязательно женщину от 20 до 40 лет. А здесь — супервайзера на хорошую зарплату — мужчину от 30 до 50 лет.
Прошлым летом скандал в соцсетях вызвало требование к претендентке на должность администратора автосервиса носить высокие каблуки и короткую юбку.
Несмотря на то, что формально закон запрещает дискриминацию, на деле ее сложно доказать. «Все решается на уровне работодателя — я хочу или не хочу (того или иного кандидата — Би-би-си), а законодательство это не регулирует», — говорит генеральный директор рекрутинговой компании «Гермес» и консультант в области трудового права Милана Рагимова.
Еще одна проблема — стереотипное разделение на «гендерные» профессии, которому способствует то, что карьерный путь или направление учебы для детей в Азербайджане до сих пор часто выбирают родители. Согласно опросу ООН, лишь 4% респондентов сказали, что в их семье решения, связанные с учебой, принимали сами дети. При этом 70% мужчин считают, что женщины должны в первую очередь готовить и смотреть за детьми, а почти 60% считают что после появления в семье ребенка женщина не должна работать вне дома.
В результате самыми желанными с точки зрения родителей профессиями для женщин оказываются врач и учитель. В Азербайджане шутят, что образование для девушки — это что-то вроде приданого: можно учиться, а потом не работать. По данным госкомстата, около трети студенток учится на педагога, а технические специальности получают лишь 11%, при том что работа в сфере образования — это лишь 8% занятых мест на рынке труда.
«Скорее всего, это идет из семей, которые женщин на это толкают, — говорит Рагимова. — Хотя если человек пройдет тест по профориентации, он поймет что это не его. И в итоге девочки заканчивают вузы и говорят, что мы никогда не будем работать по специальности, родители нас туда устроили».
Неравенство отражается и в заработке. Согласно Госкомстату, в целом средний заработок женшин почти вдвое ниже, чем у мужчин.
Мешает и то, что в стране до сих пор отсутствуют или практически не применяются HR-процедуры. В частности, говорит Милана Рагимова, нет системы грейдинга (определения уровня квалификации) сотрудников. «Если в компании есть грейдинг, то не имеет значения пол сотрудника, и если он продвигается вверх по карьерной лестнице, то зарплата меняется согласно грейду», — говорит эксперт.
Наиболее перспективной она называет сферу IT, где, по ее словам, становится все больше женщин. Сотрудник одной из крупных IT-компаний, который как-то проверял тесты кандидатов на несколько вакансий, рассказывает, что некоторые девушки тогда показали лучшие результаты, но всех до единой (несколько десятков женщин, успешно прошедших письменный тест) отсеяли на этапе очного собеседования. «В IT идет, конечно, меньше девушек, но они талантливые, — говорит он. — Потому что они выбирают эту работу по искренней любви, а не по приказу родителей».
Докатиться до независимости
«Если девушка вместо того, чтобы выйти замуж, как все нормальные люди, уезжает в Баку работать и жить сама по себе, для тамошних женщин это все равно что скатилась», — объясняет Кямаля*, сбежавшая от родителей после того, как ее заставили обручится с нелюбимым молодым человеком.
Отец запретил родственникам помогать ей, и Кямаля первое время жила у друзей, дни напролет проводя в поисках работы. «Я ни о чем не жалею, я знала, на что шла, — вспоминает она. — Знала, что, если останусь дома, меня выдадут замуж, а я хотела остаться в Баку, работать, стать независимой, доказать и семье, и в первую очередь себе, что я чего-то стою».
Начала Кямаля с работы кассиром за маленькую зарплату, которой едва хватало на съем жилья. Спустя пять лет она менеджер, недавно вышла замуж за человека, которого выбрала сама, и на собственные деньги сыграла небольшую свадьбу (недешевое удовольствие в Азербайджане, где маленьким считается торжество на 200 человек). Родители, по словам Кямали, со временем смирились и даже прониклись уважением: «Они сами восстановили со мной отношения, сами меня нашли. Стали сейчас прям такие хорошие, потому что увидели, что я справилась».
У Фидан*, наоборот, после того как она решилась на самостоятельную жизнь, отношения ни с родителями, ни с мужчинами не сложились. «Когда ты разведена, второй раз выйти замуж довольно трудно, мужчины смотрят на тебя как на сексуально доступную женщину на одну-две ночи, — говорит она. — Выйти замуж ты можешь только за разведенного, на вас обоих висит клеймо, и пышной свадьбы у вас тоже не будет».
В 32 года Фидан вышла замуж второй раз, и это замужество, как и первое, считает ошибкой. «Я уже не была такой дурой, как раньше, но у меня был свой круг общения, друзья, и мне кажется, он просто не выдержал моей самостоятельности», — считает она. Родственники, по словам Фидан, вспоминают о ней только когда им нужны деньги или связи в Баку.
Несмотря на все, два-три года назад в стране начало расти феминистское движение. Его заметили восьмого марта прошлого года, когда активистки впервые вышли на улицу с лозунгом «Нет домашнему насилию». До карантина они регулярно проводили уличные акции и успели поругаться с оппозицией, когда дочь одного из лидеров обвинила отца в побоях.
Хотя в основном деятельность феминисток сосредоточена в Баку, одна из активисток Вафа Наги даже выиграла муниципальные выборы в родном селе. Правда, недавно из муниципалитета ее исключили — по мнению активистки, за ее антикоррупционную деятельность.
Западная волна
Когда сын стал скучать по бабушке, Захра с разрешения родителей привезла его в деревню. На следующий день был объявлен карантин, въезд в Баку закрыли, и несколько дней с родителями растянулись на несколько месяцев. «В начале августа папа стал бить мать, а когда я начала протестовать, ударил и меня на глазах у ребенка», — рассказывает Захра. Как только карантин ослабили, она вернулась в Баку.
«Тут я не беспокоюсь за себя, а там все эти месяцы я постоянно ходила в сильном напряжении и депрессии, — вспоминает Захра, но отмечает, что в пандемию жить стало труднее. — Ситуация так изменилась, садики закрыты, и я не знаю, куда отдать ребенка. Я вынуждена теперь работать только онлайн, и хотя все в целом спокойно, я все еще не уверена в своем будущем».
Хотя в целом проблема гендерного неравенства остается актуальной для Азербайджана, в ООН подчеркивают и позитивные сдвиги: в последние десятилетия увеличились продолжительность жизни женщин и уровень грамотности среди них, уменьшилось количество ранних браков и число детей в семьях, а женщины стали чаще работать вне дома. Власти, как отмечается в докладе «ООН-женщины», с 2015 года проводят информационную кампанию по предотвращению домашнего насилия и увеличения роли женщин в экономике.
Социолог Умай Ахундзаде отмечает, что несмотря на относительную консервативность, в течение ста последних лет в азербайджанском обществе постепенно происходила эмансипация — как в публичной, так и в частной сферах.
«Волна, идущая с западных стран, накрывает другие страны и доходит до нас, — говорит Ахунадзе. — И теперь люди начинают говорить о том, о чем говорить раньше не было принято».
***Имена героинь изменены по их просьбе. Иллюстрации Магеррама Зейналова