Статистика ставит диагноз экономике, а власти определяют лечение. Чем точнее диагноз, тем больше шансов вылечить
Власти, бизнес и экономисты всех стран мира соревнуются в мрачности прогнозов и пугают друг друга худшим экономическим кризисом за столетие из-за эпидемии коронавируса. Но знают ли они сами, насколько все плохо? Можно ли доверять статистике, собранной взаперти в условиях всеобщего карантина?
Чиновники, ученые и международные организации предупреждают, что в нынешнем кризисе мир движется вперед на ощупь, что чревато провалом антикризисных мер, пустой тратой денег налогоплательщиков и мучительным восстановлением прежних темпов прироста богатства наций.
В то же время они говорят, что в сложное время статистика показала способность к адаптации, а это дает надежду на светлое будущее, в котором мир перестанет измерять успех политики показателями из прошлого, вроде ВВП или безработицы.
Продолжатели дела Новосельцева и других героев «Служебного романа» Эльдара Рязанова лезут из кожи вон, чтобы обмерить радикально деформированную фигуру мировой экономики прежним способом и представить на суд публики внятную статистическую картину с поправкой на новую реальность.
Поэтому как никогда высока вероятность того, что они ошибаются: и главный вопрос — в худшую или в лучшую сторону.
Додумать, признаться или промолчать?
Фермер надоил молока, но вылил его — рестораны закрыты, спрос упал. Как это учитывать в статистике?
Даже в самых развитых странах, где к статистике относятся уважительно, ориентируются на нее при принятии решений и тратят на ее сбор немало денег, ситуация аховая, признает ОЭСР — клуб богатых государств.
Он сопроводил специальной сноской последний релиз о состоянии ведущих экономик мира, переживающих самое стремительное падение с кризисного 2009 года.
«Статистические агентства столкнулись с беспрецедентными сложностями в сборе, обработке и методологии… В некоторых случаях это неизбежно скажется на качестве, и потому данные, приведенные в этом пресс-релизе, могут пересматриваться чаще и существеннее обычного», — предупредила ОЭСР.
Искаженная статистика приводит к тому, что на ее основе принимаются неверные политические решения, которые в лучшем случае не устраняют, а в худшем — усугубляют проблему.
До сих пор статистики если и сталкивались со сложностями при сборе данных, то чаще всего речь шла о том, что кто-то из опрошенных продавцов или бизнесменов вовремя не вернул анкету, вспоминает недавнее беззаботное прошлое Джонатан Эйсоу, замглавы британского статистического ведомства.
«В таких случаях мы просто заполняли пробелы, опираясь на историческую взаимосвязь данных из других источников. Но в нынешних условиях исторические модели вряд ли актуальны», — описывает он трудности адаптации к всемирному карантину.
Счетоводам приходится импровизировать. Или вовсе отказываться от расчета некоторых ключевых для экономики и потребителей показателей, вроде динамики цен на жилье. Британцы, например, капитулировали перед реальностью и отказались от июньской публикации данных за апрель.
Не страшно; главное — честно признать, что часть данных о состоянии экономики не поддается учету, а часть притянута за уши, предупредил Международный валютный фонд. Хуже другое: если коронавирус и сложности со сбором информации станут предлогом для обнародования сомнительных расчетов и тем более отказа от регулярной публикации статистики. Этого допускать нельзя, настаивает МВФ.
Единственный способ сохранить доверие сейчас — быть предельно откровенным и прямо указывать на пробелы, из которых потенциально вытекают неприятные (или наоборот) сюрпризы.
МВФ советует статистикам подробно указывать в релизах, что именно они не замерили, а экстраполировали, как конкретно отличается база и методология расчетов и какой процент допущений в каждом индексе.
Сколько безработных на самом деле?
Все ради роста ВВП? Главный показатель прошлого отражает выпуск продукции и услуг, но у многих другие ориентиры: счастье личное и общественное, спасение природы. Их ВВП не учитывает
И до коронавируса на Западе ставили под сомнение актуальность статистики, которой чаще всего оперируют политики и бюрократы — прежде всего, ВВП и безработицы.
За посткризисное десятилетие эти показатели улучшились, но другие индикаторы и результаты выборов показывали, что люди счастливее жить не стали, а неравенство, недовольство и расслоение в обществе не уменьшились.
Коронакризис вдохнул новую жизнь в эту дискуссию, и мир неожиданно получил шанс выйти из эпидемии с обновленным набором статистических показателей, более полно отражающих многогранность современного общества и его устремлений.
Возьмем, например, безработицу. Ужасающие цифры в США чаще всего используются для иллюстрации катастрофического ущерба, который наносит карантин экономике. Десятки миллионов рабочих мест уничтожены, а безработица взлетела с докризисных 3,5% почти до 15%.
Такого не было со времен Великой депрессии, и наконец-то статистическим бюллетенем можно пугать детей на ночь. Но эта цифра, несмотря на ее абсурдность, не учитывает два важных нюанса.
Во-первых, пособие по безработице власти временно увеличили в среднем до 4 тысяч долларов в месяц, что искусственно раздуло число неустроенных: большинство до кризиса получало меньше и на работу возвращаться не спешит.
Во-вторых, реальная незанятость намного выше номинальных показателей, поскольку официальная цифра учитывает только людей трудоспособного возраста, которые активно ищут работу. И оставляет за бортом тех, кого отправили в вынужденный отпуск с минимальным жалованием, а также тех, кто не хочет искать работу или отчаялся найти ее, поняв, что мест просто нет.
Другими словами, 15% безработицы означают, что 15% ищущих работу американцев не находят ее. В то же время многие уволенные пилоты, повара и вышибалы трезво оценивают ситуацию на рынке труда и работу пока не ищут — а значит, они не считаются безработными.
«Несмотря на популярность цифры официальной безработицы, она учитывает далеко не всех американцев, испытывающих проблемы с трудоустройством», — пишут исследователи центробанка США и задаются вопросом: стоит ли пользоваться этим показателем для оценки рынка труда?
По их расчетам, реальная безработица в США вдвое выше официальной и зашкаливает за 30%.
Жизнь дешевеет или дорожает? Смотря кто и как считает
Как правильно посчитать цены в закрытых барах и магазинах?
При расчете другого ключевого для экономической и денежной политики показателя — инфляции — в большинстве стран по-прежнему используется труд сборщиков цен: они ходят по магазинам и переписывают ценники в большие таблицы. В Великобритании, например, так собирают 80% всех цен, учитываемых в инфляции.
Но если люди не могут выйти из дома, а магазины закрыты, приходится импровизировать. Нельзя просто вписать старую цену или экстраполировать прежний тренд. В условиях массового закрытия магазинов это исказит статистику и подорвет эффективность антикризисных мер, выработанных вслепую, предупредил МВФ и дал советы, как поступить.
Если у торговой точки нет сайта с ценами, можно позвонить или написать им, чего обычно стараются не делать, чтобы не обременять респондентов. Но времена тяжелые, и ради общего дела не грех причинять неудобства и идти на жертвы, добавляет МВФ и советует сборщикам не забывать переписывать цены при личном шоппинге, а также не брезговать краудсорсингом — привлечь родственников и знакомых.
Помимо, собственно, подсчета, есть и другая проблема.
Инфляция отражает стоимость так называемой потребительской корзины. В нее включен средний набор услуг и товаров, пользующихся в стране повседневным спросом: от интернета до трусов.
И хотя карантин обострил спрос на маски, санитайзер и муку, одновременно сведя на нет потребление услуг парикмахерских, турагентств и ночных клубов, это никак не отразилось на используемой при расчете инфляции потребительской корзине.
И не отразится в ближайший год, предупредило статистическое ведомство Евросоюза. А значит, официальная инфляция будет отражать одну динамику цен, а средняя семья будет ощущать подорожание совсем иначе, поскольку давно покупает не то, что статистики считают товарами и услугами первой необходимости.
Шаг назад, два — вперед
Но нет худа без добра: в коронакризис резко выросла популярность оперативных индикаторов. До сих пор они считались лишь дополнением к традиционным официальным индексам производства, потребления, изменения цен и прочей активности. Теперь же, в стремительном потоке эпидемии, они стали главными ориентирами для политиков, экономистов и чиновников.
Жизнь замерла, будущее окутано туманом. Статистикам приходится двигаться вслепую в странных местах
Некоторые страны спешат систематизировать экспериментальный подход к статистике. Британцы, например, начали публиковать еженедельную сводку о состоянии экономики и общества, основанную на опросах и экспресс-замерах.
Новый бюллетень отвечает на главные вопросы современности. Какой процент населения соблюдает социальную дистанцию, самоизолировался, работает из дома? Кому одиноко, а кого достали домочадцы? Как подорожали мука и яйца, сколько кораблей зашло в британские порты, какой процент выручки упустил запертый на карантин бизнес?
Выходит набросок, намекающий на общий тренд задолго до того, как он отольется в официальные цифры ВВП, инфляции и безработицы.
Коронавирус уйдет, а новый подход к оценке состояния экономики и общества, возможно, останется. Чем полнее и богаче статистика, тем выше шансы на то, что экономическая и социальная политика будет учитывать интересы всех граждан. А приукрашивать показатели национального благополучия станет сложнее.
МВФ с оптимизмом смотрит в будущее. Эпидемия показала, что закостенелый мир статистиков способен динамично адаптироваться к реальности.
«Covid-19 угрожал оставить мир без «официальной статистики» из-за масштабных перебоев в ее работе. Однако она отказалась сдаваться и обеспечила общество информацией в момент, когда оно особенно в ней нуждается, — и всё благодаря инновациям, упорству и кооперации между странами», — похвалил статистиков МВФ.