Елена Сережкина на пороге общежития, в котором она больше не живет
Минобороны России почти 10 лет пытается расселить общежитие Гуманитарной академии вооруженных сил в Москве. Многочисленные суды, выломанные двери, потерянные домашние животные, — кажется, что с новой волной выселения скандал не закончится.
«Я не понимаю, где ходунки? Спустили или они там, наверху?» — Елена Сережкина в свои 86 лет ходит с трудом. В самом начале октября ее семью окончательно выселили из военного общежития в центре Москвы.
Дом Института красной профессуры — почти ровесник Елены, в нем высокие потолки и огромные лестничные проемы. Лифт в аварийном корпусе не работает: четыре этажа до комнаты, где она прожила почти 20 лет, Елена преодолевает, опираясь на маленькую табуретку с металлическими ножками.
Приходится сильно наклоняться, Елена тяжело дышит, но все равно так удобнее — она немного пройдет, а после этого может сесть на тот же стул.
Media playback is unsupported on your device «Пришли 15 человек с палками». Как Минобороны расселяет общежитие в центре Москвы
Октябрьским вечером Елена сидит на этой табуретке, уже на улице, возле своего подъезда. Вещи из ее комнаты упаковывают в «каблучок» дворники в черных медицинских масках, между такси и грузовой машиной мечется внук Елены Марк. Ему нужно решить, как быть с девятью кошками, которые жили в комнатах.
Рядом стоит небольшая толпа из чиновников и приставов. Елена смотрит перед собой и рассказывает — даже не нам, а самой себе, — как она оказалась на этом стуле.
Общежитие оборонного университета построено в 1930-х годах
«Уборщица ночью — днем с ребенком»
Елена Сережкина говорит с заметным белорусским акцентом — в конце некоторых слов произвольно появляется буква «у». Из Беларуси в Россию Елена приехала в 2000 году — помогать дочери Ольге Кожевниковой с ее сыном Марком, у которого диагностировали сахарный диабет.
Ольга въехала в общежитие на Большой Пироговской улице в 1991 году, когда муж учился в военной академии. «В 1991 году мы вселились как слушатели военной академии. Мы как раз в путч поступили — нам в кавычках повезло. Мы учились три года», — рассказывает женщина.
В день выпуска мужа из академии родился сын Марк, после этого его отправили служить в Забайкалье. Чтобы остаться в комнате на Большой Пироговской, Ольга устроилась в университет уборщицей и проработала там до 2004 года.
Семья распалась, когда сыну поставили диагноз. «Уборщица ночью — днем с ребенком ходила торговала в Лужниках», — вспоминает это время Ольга Кожевникова. По ее словам, в тот момент все члены семьи были зарегистрированы в комнате и стояли в очереди на жилье как военные.
В 2010 году семье предлагали квартиру без отделки на западе Москвы. Позже вместо полуготовой квартиры Ольге обещали другое жилье, но до этого так дело и не дошло.
Все это время Ольга была зарегистрирована в городе Коврове Владимирской области, в квартире, в которой она никогда не жила. За годы там накопился долг за коммунальные услуги — это выяснил Марк, когда недавно поехал выяснять судьбу жилья.
Тогда же выяснилось, что за несколько лет до этого прошел заочный суд, на котором Ольгу лишили комнаты. На процессе она не была. Другой суд — в июне 2018 — принял решение выселить Ольгу из комнаты в общежития.
Из решения суда следует, что она вообще там и не жила: «В судебное заседание представитель истца по доверенности Емельянов Н.М. явился, заявленные требования поддержал, по основаниям, изложенным в иске. Указал, что Кожевникова О.Н. проживает в указанном жилом помещении без каких-либо правоустанавливающих документов, договор найма жилого помещения с ней не заключался. Кожевникова О.Н. никогда на учете нуждающихся в жилых помещениях по линии Министерства обороны России не состояла, трудовых отношений с Министерством обороны России не имеет, в связи с чем, у нее отсутствуют правовые основания для занятия служебного помещения, никаких других оснований для проживания в общежитии, у ответчика нет».
Все вещи семьи поместились в одну машину
На суде Ольга не была, с начала 2000-х она начала терять зрение и в последние месяцы практически не выходила из дома.
«Кожевникова Ольга Николаевна, 59 лет, потеряла зрение на 90%… Пенсия не оформлена… С ней проживает мама, 80-летняя пенсионерка, онкологическая больная, и сын Кожевниковой Марк, 24 года, болен сахарным диабетом (инсулин шесть раз в день). Инвалидность по потере зрения у Ольги Николаевны не оформлена, инвалидность у Марка не оформлена», — говорится в обращении, которые муниципальные депутаты помогали Ольге рассылать в органы власти — в том числе в администрацию президента.
Точной информации о том, были ли указаны все члены семьи Ольги в расчетном счете для оплаты коммунальных услуг, нет. Однако Ольга верила, что в администрации общежития примут решение в ее пользу.
К апрелю этого года официально в общежитии оставалось около 10 семей. Среди них были как те, кто въехал в 2000-е и даже позже, так и те, кто живет в общежитии на Большой Пироговской с 1980-х. Многие из них, как и Ольга, уволились из университета или закончили его много лет назад, но оставались в общежитии. Как они объясняют сейчас — потому что им больше некуда было пойти.
«Везло на соседей»
Военный психолог Игорь Кот приехал в Москву на учебу в сентябре 1991 года. Его дочери Насте тогда было восемь лет.
Спустя два года Игоря отправили служить в Оренбург. На новое место службы он не взял дочь и жену, потому что в Москве у ребенка, а потом и у женщины диагностировали бронхиальную астму. Кроме того, на новом месте, по словам Анастасии Кот, ее отцу дали более низкую должность. В итоге в 1996 году после 17 с половиной лет службы Игорь Кот уволился из вооруженных сил.
Как военный психолог Игорь работал в том числе с бойцами «первой чеченской».
«Мне вообще как-то везло на соседей. В этом блоке у меня два раза были соседи с контузией. Был один — он детей лупил до безумия, а потом орал ночью, просто орал, — вспоминает Анастасия Кот. — Папа приходил домой и моей маме рассказывал об этих бойцах — про человека, который разговаривал со своим командиром, обращался к нему, и его [оторванная] рука у него и осталась. Я стояла за дверью и слушала, потому что понимала, что мне он такое не расскажет».
Ее отец и мать развелись в 2003 году, но продолжали жить в одной квартире, хотя и в разных комнатах.
Игорь Кот по-прежнему живет в общежитии
В 2012 году мать Анастасии получила от министерства обороны квартиру на территории Москвы, недалеко от аэропорта Шереметьево. Туда она и Анастасия с сыном и переехали.
А бывший муж Игорь хотя и числился в лицевом счете, с которого перечислялась квартплата в общежитии минобороны, но никогда не был зарегистрирован в доме, где живет уже 27 лет. В 2012 году его имя пропало и из лицевого счета по комнате в общежитии. Его дочь Анастасия Кот вместе с другими соседями все лето провела в пикетах возле министерства обороны.
Анастасия Кот сейчас борется за комнату, в которой она выросла
В пикетах вместе с ней стояла и Светлана Климова. Она одна из немногих, кто все еще продолжает судиться с министерством обороны. Ее семья на Большой Пироговской была зарегистрирована официально — и мать, и отец были военными. А сама Светлана до сих пор работает в компании, которая обслуживает курсантскую столовую при военном университете.
В 2011 году мать получила квартиру на трех человек (на себя и двоих детей), но к этому моменту у самой Светланы было уже двое сыновей. С этого момента началась ее борьба за жилплощадь для них. За это время у нее родился еще сын и дочь. Младшей девочке не исполнилось еще и года, но суд постановил выселить и ее.
Сейчас двокат Светланы собирается подавать апелляцию на решение Мещанского суда Москвы. Светлана рассчитывает на помощь со стороны города — семья подала документы в департамент городского имущества, чтобы встать в очередь на социальное жилье.
Все лето жительницы общежития стояли в пикетах у министерства обороны и здания аппарата президента.
Без «запасного аэродрома»
Впервые о расселении общежития на Большой Пироговской заговорили после пожара в 2008 году, тогда же началась первая волна судов с жильцами. Процессы, апелляции, кассации — новую попытку выселить тех, кто остался в корпусах, министерство обороны и судебные приставы предприняли в феврале 2019 года.
Последняя волна выселений началась ранним утром 2 октября. За день до этого приставы предупредили о приезде.
«Мне еще в пятницу позвонили. Еще в пятницу мне [судебный пристав Сергей] Ким позвонил и сказал, что если не выселимся за выходные дни, то приедут насильно вас выселять. Поэтому вот такая ситуация. А сегодня он депутатам говорит, что я добровольно сдала свое жилье. Добровольно — а я что, должна была драться?» — говорит Тамара Некрасова. Она в общежитии не только жила, но и работала, и другого жилья у женщины нет.
Тамаре Некрасовой некуда идти после выселения из общежития.
Приехавшие на помощь жильцам муниципальные депутаты пытались спорить с приставами и представителями минобороны: «Мы не видели, что с людьми, которые здесь живут, по-человечески говорят. Они были больше в панике из-за того, что их периодически вызывают в суд, они либо не успевают в этот суд приехать, либо по детям были суды, проводят суды без них».
Чиновники уверяли, что всех вызывали в суд и по каждому было принято решение. Представитель управления имущественных отношений министерства обороны напомнила, что год назад жители также просили отсрочить процесс выселения. Однако позиция суда осталась прежней.
«Они считали, что раз они работали на министерство обороны, они в безопасности», — говорит адвокат Альберт Исмаилов.
Юрист Артем Никитушкин, который специализируется на проблемах расселения общежитий, говорит, что позиция, которую сейчас занимают многие жители общежитий, — а они просто хотят остаться в своих комнатах, — не самая выигрышная.
«Обещать, что их оттуда не выселят — это слабая позиция. Иметь возможность получить денежную компенсацию — куда как более сильна. Тем более если вопрос о компенсации рассматривает ЕСПЧ, [выплаты] могут достигать вполне 40 тысяч евро, которых вполне достаточно для приобретения аналогичных объектов недвижимости на рынке», — рассказывает юрист.
По его словам, те, кто прожил больше 10 лет в своих комнатах и оплачивал коммунальные услуги, могли оформить их в пользование, если бы занялись этим 15 лет назад. Это было возможно до вступления в законную силу нового Жилищного кодекса в 2005 году.
Жители отказываются съезжать из своего корпуса еще и потому, что остальные по-прежнему заселены. С улицы видно, что на некоторых этажах сделан хороший ремонт, установлены пластиковые окна, горит свет. По словам местных жителей, во время чемпионата мира по футболу там якобы действовала нелегальная гостиница.
Сейчас на одном из сайтов по аренде жилплощади можно найти объявления, предлагающие снять квартиры в общежитии. На фотографиях — вполне уютные помещения, совсем непохожие на аварийные комнаты в соседнем корпусе, где уже начали обваливаться потолки.
Выселенцы говорят, что на месте общежитий собираются строить бизнес-центр. Проверить это сложно, пока участок находится на балансе министерства обороны.
В начале 2000-х был проект застройки участка элитным жильем. Согласно генеральному плану развития Москвы от 2010 года участок разрешено было застраивать — но с тех пор план претерпел изменения.
На вопрос о том, что планируется делать с общежитием после расселения, представители минобороны не ответили.
Выселение из общежития напоминало спецоперацию
Новая квартира
Семью Ольги Кожевниковой 2 октября перевезли в другое жилье от министерства обороны. Небольшую двухкомнатную квартиру на окраине Москвы предоставили как служебное помещение на год. При этом попасть в новую квартиру удалось не сразу — кто-то поменял там замки.
Когда слесарь вскрыл дверь, внутри оказалась мебель, вещи, телефон на зарядке и недопитый чай в чашках. Вскоре пришли жильцы.
«Мы с мужем увидели объявление в подъезде, что квартира сдается. Он позвонил. Мы договор заключили, на год, отдали 35 тысяч — а прожили всего две недели», — рассказала снимавшая квартиру женщина. Человек, который сдал им служебную квартиру министерства обороны, в день заселения Кожевниковых перестал отвечать на звонки.
По оценке адвоката Исмаилова, сейчас в общежитии остаются пять-шесть семей, которые вселялись туда как сотрудники министерства обороны. Во время последней волны выселения в общежитии на некоторое время выключали свет, в нем уже не работают лифты. С этажа Ольги Кожевниковой рабочие вынесли ванну — в это время семья еще жила там.
Игорь Кот по-прежнему живет в здании. Несколько месяцев назад он пережил инсульт. По словам дочери, выселение из общежития — последнее, что нужно сейчас ее отцу.
«Я делаю это, чтобы все увидели, что делает минобороны. Где-то в Сирии тратят миллионы миллиардов, а тут бодаются. И с кем — с тремя бабами, со стариками и детьми», — говорит Анастасия.
Русская служба Би-би-си обратилась за комментарием к представителям мэра Москвы, в департамент городского имущества, в министерство обороны и совет по правам человека при президенте.