Против Александра Лукашенко могут быть начаты уголовные дела сразу в нескольких судах за пределами Беларуси, которой он правит более 26 лет. От имени четырех неправительственных организаций было подано заявление для возбуждения уголовного дела 19 мая в Палату досудебных слушаний Международного уголовного суда (МУС) в Гааге. Несколькими днями ранее, 10 мая, от имени 10 человек было подано заявление в Федеральную прокуратуру ФРГ о преступлениях против человечности, в которых истцы обвинили власти Беларуси во главе с Лукашенко.
Наконец, 25 мая международная правозащитная организация «Репортеры без границ» подала в Генеральную прокуратуру Литвы заявление в отношении Александра Лукашенко в связи с экстренной посадкой в Минске самолета Ryanair, которое было сделано, как считается, с целью задержания известного белорусского блогера, бывшего главреда Telegram-канал Nexta Романа Протасевича. Каковы перспективы, что по этим заявлениям будут возбуждены уголовные дела? Об этом DW поговорила с Флорианом Йесбергером (Florian Jeßberger), профессором международного права в Берлинском университете имени Гумбольдта.
DW: Имеет ли значение с точки зрения суда в Гааге, что заявление подало не государство, находящееся под юрисдикцией МУС, а четыре неправительственные организации при участии частных лиц как свидетелей? Имеет ли подобное заявление тот же вес?
Флориан Йесбергер: Как обращаются в суде с такими заявлениями — на этот счет я ничего не могу сказать. Но формально заявление о возбуждении уголовного дела в Гаагском суде со стороны НПО имеет тот же вес, что и заявление со стороны страны-члена МУС или Совета безопасности ООН. Процессуально нет никаких дополнительных условий. Разумеется, прокуроры при суде, получающие много заявлений, с разной интенсивностью проверяют их, но, думаю, не в зависимости от того, от кого поступило заявление, а в зависимости от описанных обстоятельств дела.
— Это — редкость, что в Международный уголовный суд с заявлением против страны, которая не находится под юрисдикцией этого суда, обращаются четыре НПО?
Флориан Йесбергер, профессор международного права в Берлинском университете имени Гумбольдта
— Ничего необычного в подаче заявлений со стороны НПО и частных лиц в МУС нет, таких примеров было очень много. Но что особенного в этом заявлении — оно касается событий, которые в основном происходили на территории государства, а именно Беларуси, которая не подписала Римский статут. Поясню коротко: в компетенции МУС принципиально находятся только правонарушения, совершенные странами-членами суда (подписавшими и ратифицировавшими Римский статут. — Ред.) или гражданами этих стран.
Исключение делается для заявлений в МУС со стороны Совета Безопасности ООН. Но в этом конкретном случае едва ли Россия, обладающая правом вето в Совбезе, даст согласие на такое заявление, — по крайней мере, я исхожу из этого. Так что для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в Гаагском трибунале не хватает того факта, что преступления были совершены на территории или гражданами государства-члена МУС. Но есть юридическая конструкция, с помощью которой можно было обосновать необходимость возбуждения дела…
— Да, такую конструкцию истцы видят в прецеденте, созданном в 2019 году, когда суд в Гааге согласился возбудить уголовное дело по преступлениям в отношении мусульман-рохинджа из Мьянмы, бежавших в Бангладеш. Бангладеш — член МУС. Суд счел, что, поскольку часть преступных деяний была совершена на территории государства-участника, то следует дать ход делу. Насколько этот случай сравним с заявлением против Александра Лукашенко?
— Верно, палата досудебного слушания МУС решила, что эти преступления против человечности входят в компетенцию суда, а именно насильственное принуждение к побегу через границу Мьянмы в страну-член МУС, Бангладеш. Этот состав преступления суд счел достаточным для того, чтобы начать разбирательство, по крайней мере, на этой ранней стадии. Аргумент в этом случае был такой: преступление предполагает, что человека из одного государства вынуждают оказаться в другом. Местом преступления считается Бангладеш, если хотите, как государство, ставшей «конечной точкой» этого преступления. Эту юридическую конструкцию цитируют истцы, аргументируя тем, что граждане Беларуси были изгнаны, вынуждены покинуть страну в направлении соседних государств — Польши и стран Балтии, членов МУС. Ясная параллель, но насколько она обоснована и убедительна, этот вопрос предстоит проверить.
— Какова ваша личная оценка — согласится ли Гаагский суд с аргументами истцов?
Александр Лукашенко утверждает, что инцидент с вынужденной посадкой самолета находился в рамках закона
— Тут главная проблема — а является ли МУС судом, который должен рассматривать это дело, подпадает ли оно под его юрисдикцию. Если в основу положить прецедент с Мьянмой, то остаются два открытых вопроса. Первый: учтем, что число беженцев в Бангладеш составило до миллиона человек — можно ли доказать, что происходящее в Беларуси имело сравнимые масштабы? Второй вопрос: удастся ли доказать, что эти преступления против человечности, а именно преследование и принуждение к эмиграции, были умышленными? Очевидно, что есть некоторые публичные заявления Лукашенко и других руководителей страны, которые можно интерпретировать в этом направлении. Но все это требует проверки.
— Может ли суд принять во внимание и последние события, не описанные в заявлении истцов? Я имею в виду посадку самолета компании Ryanair в Минске, к которой его вынудили ВВС Беларуси.
— В принципе, прокуроры в Гааге, у которых на столе оказалось заявление, сначала проверяют обстоятельства дела на основе известных фактов, свидетельствующих о преступлениях. И, естественно, они учтут и последние обстоятельства, даже если они не указаны в заявлении. Особенность последнего события, назовем его похищением самолета, — в том, что оно позволяет обосновать, что в деле есть место преступления, подпадающее под юрисдикцию МУС. — Ред.). Самолет зарегистрирован в Ирландии, насколько я знаю. Ирландия, член МУС, находится под юрисдикцией, в которую включены и преступления на борту зарегистрированного в стране-члене МУС лайнера.
— Заявление в МУС — не единственное международное дело против Лукашенко, которое пытаются возбудить его противники. Какие шансы вы видите на то, что в Германии будет начато расследование в отношении Лукашенко? Известно, что генеральный прокурор ФРГ уже распорядился взять под наблюдение «разгул насилия в Беларуси». Процесс наблюдения — это предварительный этап для расследования…
— Что касается возможности уголовного преследования конкретных лиц в Германии, то отпадает главная юридическая проблема, в сравнении с процедурой в Гааге, а именно, проблема юрисдикции. Генеральная прокуратура ФРГ в Карлсруэ может воспользоваться так называемой универсальной юрисдикцией, позволяющей привлекать к уголовной ответственности за преступления, совершенные и в Беларуси. Это дело не обязательно ограничивалось бы только такими преступлениями, как изгнание из страны, но могло бы включать различные преступления против человечности, включающие пытки и незаконное лишение свободы.
— Но если Генпрокуратура ФРГ даст ход делу, то как чисто теоретически суд мог бы привлечь Александра Лукашенко к ответственности — только после того, как он уйдет с поста президента и потеряет иммунитет?
— Именно в этом заключается естественная сложность уголовного дела в ФРГ: как добраться, если так можно выразиться, до подозреваемых или предполагаемых преступников? Что касается защиты от уголовного преследования, то пока Александр Лукашенко находится у власти, он с точки зрения германского правосудия защищен иммунитетом, даже если ему будут предъявлены обвинения в совершении самых тяжких преступлений в сфере международного права. Так что пока он является президентом, возбуждение дела против него лично в Германии исключено.
Иначе обстоят дела после того, как он больше не будет занимать свой пост. И иначе обстоят дела в отношении других высших руководителей Беларуси, предполагаемо причастных к преступлениям. Они, с точки зрения законодательства ФРГ, иммунитетом не защищены — например, это относится к руководству полиции и армии.
— Вернусь к инциденту с самолетом Ryanair. Какую правовую оценку вы бы дали действиям властей Беларуси?
— Сложно дать оценку по двум соображениям. Во-первых, обстоятельства дела — не хочу сказать, что они не до конца ясны, но они оспариваются. Возьму за основу то, что мы узнали из СМИ у нас в Германии и буду исходить из того, что под предлогом якобы находящейся на борту бомбы лайнер заставили приземлиться в Минске. Вторая сложность — юридическая оценка, особенно с точки зрения определения состава преступления. Можно было бы трактовать это как нападение на воздушный транспорт. Этот состав преступления определен и в международном праве в нескольких соглашениях, которые подписали и власти Беларуси. Речь в них идет, прежде всего, о террористических действиях, таких как угон самолета. Что касается Уголовного кодекса ФРГ, то было бы не очень просто, но вполне возможно аргументировать, что имеется состав преступления по статье «нападение на воздушный транспорт».
Насколько я знаю, в международном праве прецедента нет, чтобы самолеты принуждали к посадке под предлогом угрозы терроризма. Хотя не исключено, что юридические рамки для оценки существуют. Еще замечу, что в отношении подобных предполагаемых преступлений в законодательстве ФРГ также действует принцип универсальной юрисдикции, то есть, возбудить дело в Германии можно даже без наличия каких-либо других оснований — если, разумеется, Федеральная прокуратура ФРГ придет к заключению, что правовые предпосылки для возбуждения дела достаточны.
— Заявление о возбуждении дела уже подала организация «Репортеры без границ», но в Литве. Это же не исключает, что аналогичное заявление может быть подано и в Германии, верно?
— Верно, это возможно без дополнительных условий. Заявления можно подавать где угодно, дальше дело за органами юстиции стран решать, как быть с таким заявлением в контексте национального законодательства. У возбуждения дела в Литве есть дополнительный аргумент, как я могу себе представить, — то, что в самолете, по всей вероятности, находились граждане этой страны, раз рейс из Афин направлялся в Вильнюс. Но, в целом, проблема будет заключаться в том, можно ли эти события квалифицировать в рамках литовского законодательства. Предположу, что для литовского правосудия это будет неизведанная территория.