Намеки российских чиновников на то, что вакцина сделает эпидемические ограничения историей уже в этом году, представляются неоправданно оптимистичными
Российские официальные лица прямо увязывают существенное ослабление антиэпидемических ограничений с появлением вакцины от коронавируса. В очередной раз на этой неделе о вакцине высказался мэр Москвы Сергей Собянин: «Сколько нам ходить в масках — во многом будет зависеть от сроков появления массовой вакцины. По разным оценкам, от октября до февраля следующего года. Хочется верить, что в октябре мы получим первые большие партии вакцины».
Реалистичны ли эти прогнозы и вообще расчеты на то, что вакцина появится и будет доступна в нужных количествах в России?
Отвечаем на главные вопросы.
Сколько вакцин от коронавируса сейчас в разработке?
В настоящее время ВОЗ известно о разработке 133 вариантов потенциальной вакцины от коронавируса. Однако подавляющее большинство из них пока находится на стадии лабораторных опытов. Есть и исследования, о которых ВОЗ еще не сообщили.
Лишь 10 препаратов опережают остальных «конкурентов». Их разработчики уже перешли от стадии лабораторных экспериментов и тестов на животных к клиническим испытаниям с участием людей. Пять вакцин из этой десятки тестируют в Китае.
Дальше всех — ко второму этапу клинических исследований — перешла только одна потенциальная вакцина, разработка американской компании Moderna из штата Массачусетс. Если все пойдет по плану, третий и самый масштабный этап должен начаться уже в июле.
На какие препараты делает ставку ВОЗ?
Официальная позиция ВОЗ — поддержка всех потенциальных вакцин без исключения, вне зависимости от страны, где идет разработка препарата, или принимающих участие в этой работе ученых. ВОЗ отдельно подчеркивает, что не поддерживает никакой препарат в отдельности и не намерена представлять интересы ни одного из научных коллективов.
1 июня ВОЗ объявила глобальную инициативу «Борьба с Covid-19 на благо всего общества», призвав все страны «добровольно консолидировать знания, интеллектуальную собственность и данные», необходимые для борьбы с коронавирусом — то есть делиться с мировым сообществом любой информацией по этой теме, в том числе и в части разработки вакцин.
Если первую вакцину создадут за рубежом, ей сможет воспользоваться Россия?
Это зависит от того, какому коллективу ученых удастся создать первую работающую вакцину — то есть успешно завершить все клинические испытания раньше других.
Пока что глобальную инициативу ООН поддержали только 39 стран, в числе которых лишь три европейских (Люксембург, Нидерланды и Португалия). Тем самым они фактически обязались безвозмездно поделиться со всем миром рецептом препарата, если он будет разработан на их территории, и предоставить право на производство вакцины всем желающим.
Однако в списке подписавших нет ни Великобритании, ни Китая, ни России, ни США, ни Франции — то есть ни одной из стран, уже ведущих или готовых начать клинические испытания своих разработок.
В то же время некоторые разработчики в частном порядке уже заявили, что в случае успеха их препарата они не намерены наживаться на пандемии и готовы сделать вакцину всеобщим достоянием. В частности, в эфире Би-би-си такое заявление сделала профессор вакцинологии Сара Гилберт, возглавляющая клинические испытания экспериментальной вакцины в Оксфордском университете.
Но если рецепт вакцины станет глобальным достоянием, Россия, как и другие страны, безвозмездно получит лишь формулу и разрешение на изготовление препарата без уплаты авторских отчислений разработчикам. Вопрос производства более 100 млн доз российским властям придется решать самостоятельно.
Компания Biocad — один из российских исследовательских центров, создавший прототипы вакцины
А что делают в России?
Первые сообщения о работе над вакцинами в России появились еще до начала полномасштабной эпидемии — в конце зимы. Поиском вакцин занялись в Государственном научном центре «Вектор» в Новосибирске, в петербургских НИИ гриппа и НИИ вакцин и сывороток, и в Москве — в НИЦ им. академика Гамалеи и МГУ.
В начале апреля появились первые сообщения о созданных прототипах вакцин. Методов их создания несколько. Ни один из них не дает преимущества в получении действительно работоспособной вакцины, однако некоторые из методов — в особенности препараты с живыми и деактивированными вирусами — знакомы российской фармацевтической промышленности лучше, чем другие.
Но никакой гарантии, что препарат появится, разработка прототипа не дает. Если успех на этой стадии процесса окружают шумные заголовки, специалисты обычно вспоминают про поиск вакцины от ВИЧ — до сих пор безуспешный. «СПИД открыли в 1981-82 году, в 1983-84 начали появляться первые прототипы вакцины. Сколько было прототипов! Сотни, сотни на этапе клинических исследований, а на этапе R&D (научная разработка) и вовсе тысячи, — говорит Андрей Шанько начальник отдела разработки биофармацевтической компании «Форт». — И где вакцина? Ничего нет».
Сообщениями о новых идеях на стадии прототипов представители российской науки радуют регулярно. В середине мая вице-премьер Голикова заявила, что работа идет уже над 47 вакцинами. Вице-президент РАН Владимир Чехонин на днях заявил о четырех новых российских разработках, не забыв сказать, что они одобрены минздравом России.
И кому верить?
Что из этого доберется хотя бы до первых испытаний — неизвестно. В обзоре ВОЗ по вакцинам значатся 10 российских разработок, дошедших до стадии доклинических испытаний — на животных. В этом списке — шесть прототипов от «Вектора», проект компании Biocad (она же поставляет прототип для одного из исследований «Вектора»), разработка НИИ вакцин и сывороток в Санкт-Петербурге и плод усилий исследователей из МГУ.
В доклинических испытаниях устанавливают минимум необходимого — безопасен ли препарат для людей, которые возьмутся его испытывать. Больше определенности ни мыши, ни хорьки, ни макаки не дадут.
«Исследуется, как правило, токсичность и аллергенность, иммунный ответ. Отсутствие побочных эффектов можно проверить на животных, а сам иммунитет — сложно. Большинство человеческих вирусов не поражают животных. Какая-нибудь корь или паротит могут размножаться в животном, могут вызывать иммунный ответ, но они не поражают их, животные не болеют болезнью и очень сложно оценить, насколько вакцина в конце концов работает», — поясняет Андрей Шанько.
Интересно, что в списке ВОЗ нет упоминания о вакцине, которую создают в Институте им. Гамалеи. Его руководитель, академик Гинцбург, не стесняется громких заявлений: в конце апреля в ходе телеконференции с президентом он сообщил Владимиру Путину, что вакцина может пройти все этапы испытаний, предшествующие регистрации, уже к 15 июня.
Через месяц прогнозы были гораздо скромнее — на середину июня запланировали лишь доклинические испытания. Сейчас академик заявляет, что к началу июля разработка будет готова к испытаниям на людях, но параллельно демонстрирует по телевидению пробирки с прототипом вакцины, которую уже ввели себе его сотрудники.
Этот шаг вызвал осуждение «Ассоциации организаций по клиническим исследованиям». Там заявили, что опыты на людях до получения официального разрешения на клинические испытания, без соответствующего информирования и страховок для задействованных являются серьезным нарушением научной этики. Впрочем, некоторые из опрошенных ученых признали, что введение не испытанных официально вакцин не является чем-то невиданным в российской науке.
То тут, то там слышу о грядущем начале клинических испытаний. Значит — скоро?
Судя по реестру клинических испытаний, минздрав РФ пока не выдал разрешения на тестирование какой-либо из вакцин на людях. Это не мешает публиковать сообщения о скором их начале. Так, на днях газета «Красная звезда» объявила об отборе 50 добровольцев из числа военнослужащих для испытаний одной из новых вакцин. Речь идет о все той же вакцине института им. Гамалеи. Как и в других разработках НИИ работы идут в сотрудничестве с 47 ЦНИИ Минобороны. Неделей ранее министр обороны Сергей Шойгу пообещал, что клинические испытания будут закончены уже в июле.
И этот подход тоже не остался без критики. Так, Василий Власов, профессор, член ученого совета ВШЭ, посчитал, что использование военнослужащих, которые являются зависимыми от своих командиров и могут дать согласие на участие в эксперименте против своей воли, нарушает принципы Хельсинкской декларации по научной этике, которая запрещает использование в опытах уязвимых групп населения.
В институте им. Гамалеи отказались официально комментировать сообщения представителей военного министерства, но дали понять, что речь идет лишь о первой стадии клинических испытаний.
Таких стадий обычно три, хотя часто испытания на людях продолжаются и после регистрации препаратов, а сами стадии иногда могут идти «внахлест».
На первой стадии в небольшой группе взрослых снова проверяется безопасность изобретения. На второй — рассчитывается дозировка и схема введения вакцины. Группы испытуемых расширяются, иногда за счет включения особых возрастных когорт.
В третьем раунде испытаний эффективность вакцины — ее способность вызывать нужный иммунный ответ организма — проверяется на большой выборке, тестирование, как правило, охватывает сотни, а иногда и тысячи человек в случайной выборке. Это называется «рандомизированное, плацебо-контролируемое» исследование.
«Самое дорогое — колоть людей, — говорит Андрей Шанько из «Форта». — Клинические испытания даже в России стоят несколько сотен миллионов рублей, на Западе — полмиллиарда. Долларов. Чтобы идти на такие траты, нужно быть уверенным в прототипе».
По мнению Михаила Костинова, заведующего лабораторией вакцинопрофилактики и иммунотерапии аллергических заболеваний НИИ вакцин и сывороток им И. И. Мечникова, тот факт, что 10 компаний перешли к клиническим испытаниям первой и второй стадии, не говорит, что они ближе к успеху, чем какие-то другие исследователи.
«Ни одна страна не давала еще результатов, что прошли первые фазы исследований. Вошли, но это не значит, что они завершены. Когда есть успехи на первых фазах, все обычно об этом пишут. Если бы было «ура», об этом давно бы уже было напечатано», — утверждает Костинов.
«Хочется верить, что в октябре мы получим первые большие партии вакцины», — заявил 3 июня мэр Москвы Сергей Собянин
Это выглядит очень масштабно и очень долго. А нельзя побыстрей?
Можно, но с результатами, которые не будут бесспорными. Клинические исследования могут длиться годами, говорят собеседники Би-би-си. Минимум, в который можно попытаться уложить каждую из стадий, — полтора или два месяца. Но это будет решением необычным, и скорее всего полностью протестированной получившуюся в результате вакцину не назовут.
«В современных правилах регулирования такого масштаба пандемии не случалось. Поэтому все мировое сообщество задается вопросом — а где можно срезать какие-то углы? — говорит Светлана Завидова, исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим исследованиям. — Углы можно срезать максимально и вообще выпустить недоисследованный препарат на рынок. Но тогда получится, что клиническое исследование будет проводиться в рамках всей страны. Статистическую выборку, которая бы показала долговременный эффект и какие-то возможные нежелательные реакции в долговременной перспективе, мы упускаем».
Вероятный выход — ускорение стадий клинических испытаний за счет снижения числа участников. Вместо тысяч их число в России сократится до считанных сотен.
«Учитывая сложную эпидемическую обстановку и необходимость скорейшего получения вакцины, вполне возможно, что дизайн исследования мог быть адаптирован. Могу предположить, что вторая и третья фаза будут совмещены. Или количество добровольцев может быть уменьшено, но оставаться статистически значимо. Много нюансов, где можно ускорить проведение исследования. Например, в подборе добровольцев. Не искать их, а в один день сразу привить много добровольцев», — говорит Андрей Цаан, директор по развитию «Рик-Фарма», занимающейся организацией клинических исследований по контрактам с фармацевтическими компаниями.
Что считать статистически значимым — вопрос открытый. Ведущие компании, разрабатывающие вакцины от коронавируса в США и Великобритании, работают с тысячами испытуемых. Pfizer/BioNtec задействует в первых двух фазах исследований 7600 человек, ученые из Оксфордского университета и компании AstraZeneca — больше десяти тысяч. Американская Moderna заявила, что в третьей фазе исследования будет 30 тысяч испытуемых. Их отбор до начала исследования и мониторинг состояния в процессе и доводит ценник работ до шестизначных величин.
Российский закон, объясняет Цаан, не оговаривает в абсолютных показателях ни численности, ни длительности фаз клинических испытаний. Все будет зависеть от того, насколько будут соответствовать регламенту протоколы клинических исследований, которые составят и представят в минздрав разработчики. «Сроки, которые пропишет в протоколе разработчик исследования, и будут соблюдаться. Срок невозможно назвать, не видя этот протокол», — говорит Цаан.
Вероятно, разработчики сдвинут параметры исследований в сторону радикального уменьшения выборки. Так, судя по заявлению руководителя ГНЦ «Вектор», там будут идти параллельно первая и вторая стадия клинических исследований. «Каждая вакцина предполагает использование 100 добровольцев в ходе совмещенной первой и второй фазы клинических исследований», — заявил руководитель «Вектора» Ринат Максютов в эфире телеканала Россия-24.
В Новосибирском институте к испытаниям тоже будут привлечены сотрудники — одна из работниц «Вектора» рассказала в фильме России-24 о том, что готова испытывать вакцину на себе.
Светлана Завидова из АОКИ подчеркивает, что только разрешение на клинические испытания (а их пока никто в России не получил) может дать основания заявлять о привлечении к медицинским исследованиям кого-либо — гражданских или военных, частных лиц или сотрудников. Ассоциация считает пренебрежение этой нормой грубым нарушением.
Сами по себе сокращенные сроки или уменьшенная выборка подопытных в ситуации пандемии допустимы, говорит она, но подчеркивает, что говорить по результатам такой регистрации о доказанной безопасности вакцины нельзя. И уж точно это не позволит ускоренным российским разработкам выйти на западные рынки, если вакцина будет найдена.
Как бы то ни было, опрошенные специалисты не находят совершенно невероятным то, что гипотетическая российская вакцина может выйти на этап регистрации осенью. Обычно регистрация — по сути дела проверка результатов испытания чиновниками минздрава — длится долго, но, считают специалисты, и этот этап может быть сокращен в чрезвычайных обстоятельствах.
Но на фоне бодрых заявлений представителей российской науки слышен и голос осторожности. На недавнем онлайн-собрании научного совета РАН под названием «Вакцины к COVID-19: прогнозы и реальность» академик Виталий Зверев сказал: «Меня пугают эти заявления, что мы в сентябре можем начать массовую вакцинопрофилактику. Я бы осторожнее относился к этому. Вряд ли нужно ориентироваться на сентябрь, на октябрь или на конец этого года. В каждом из проектов [речь шла о нескольких российских прототипах вакцин] конечно есть свои плюсы, но есть и те тонкие вещи, которые могут не сработать или могут даже нанести вред». Академик напомнил о нескольких известных ошибках в вакцинации и экспериментах в разных странах мира, некоторые из которых привели к человеческим жертвам.
Ну хотя бы к декабрю можно записываться на укол?
Увы, нет. Даже вакцины, которые будут опираться на традиционные технологии производства, будут изготавливаться небольшими партиями. Так что иммунитета в национальных масштабах придется ждать долго.
Антонина Обласова, биолог и руководитель АНО «Коллективный иммунитет», рассказывает, что и для хорошо отработанных в производстве прививок от гриппа путь к пациенту долгий. «В России по национальному календарю от гриппа прививаются дети, беременные и пожилые. Исходя из этого и добавив какое-то количество на «коммерцию», прогнозируется количество доз вакцины, которое нужно произвести, и существующие заводы с этой задачей справляются. Какая именно потребуется вакцина, становится известно только в феврале-марте, когда ВОЗ дает свои рекомендации».
«Именно тогда начинается производство, которое завершается только к концу лета, а иногда и позже. И это при условии, что уже готовы и оснащены заводы, сотрудники обучены, технология отработана. Когда мы говорим о совершенно новой вакцине, нужно понимать, что для того, чтобы она стала доступна всем нуждающимся, придется потратить гораздо больше времени, особенно, если придется привить не только отдельные группы, а более 80% населения», — говорит Обласова.
Для традиционного метода выращивания вакцин — в куриных эмбрионах — яйца (и это не продукция промышленных птицефабрик) заказывают за полтора года, подчеркивает она.
Задумываться о масштабировании вакцины до промышленных объемов придется уже на стадии клинических испытаний. Российские ученые напоминают, что возможности российского фармпрома скромны. На совещании с президентом Путиным в апреле академик Гинцбург посетовал, что собственное оборудование НИЦ им. Гамалеи позволяет произвести всего 60 тысяч вакцин в год. С новым оборудованием, который институт рассчитывает получить, возможно будет делать 400 тыс. доз в год. И только при полуторамиллиардных вложениях в пока необорудованный новый цех на территории НИЦ, сказал Гинцбург, можно рассчитывать на 4-5 миллионов в год. Это при том, что пока таких денег его центру никто не дает.
Даже если предположить, что за производство российской вакцины возьмутся сразу несколько заводов, вложения должны быть огромны. «Пандемические вакцины всегда рассчитываются на миллионы доз, — говорит Андрей Шанько из «Форта». — У нас 140 миллионов людей, вряд ли привить получится с одной инъекции, может понадобиться две или три. Итого — 300-450 миллионов доз. Чтобы такой объем сделать, нужен цех или завод с миллиардными инвестициями».
Если же для производства вакцины понадобятся совершенно новые, не представленные в России производственные линии, то их установка, отмечает Антонина Обласова, от заключения контрактов на поставку до начала работ займет около двух лет. Она называет это оборудование космическим — и по сложности, и по цене.
И, видимо, ровно такие же препятствия ждут рецепт успешной вакцины из-за рубежа, если, конечно, ее создатели решат поделиться открытием. Иметь работающую вакцину и обеспечить ей десятки миллионов человек — две разные задачи.
Но если мне повезет, и я буду в группе тех, кого станут прививать самыми первыми, то все — свобода?
И даже тут — не факт. Все упирается в многократно обсуждавшееся уже отсутствие твердых знаний о том, насколько стойким окажется иммунитет к коронавирусу. Пока что с относительной уверенностью ученые говорят только о том, что новый вирус не мутирует так же сильно, как грипп, который требует новых вакцин каждый год.
Но вакцина, которую в скорейшем порядке выведут на рынок за несколько месяцев, будет гарантировать защиту максимум на тот срок, в течение которого за ее действием наблюдали ученые. Вот почему наблюдения за испытуемыми будут продолжаться и после запуска гипотетического препарата в производство. Пока что тоже гипотетическое.
Намеки российских чиновников на то, что вакцина сделает эпидемические ограничения историей уже в этом году, представляются неоправданно оптимистичными.